Мой любимый шотландец

При виде раскинувшейся перед ними залитой солнцем долины у Люциана невольно перехватило дыхание. С трудом оторвавшись от пейзажа, он помог Хэрриет вылезти из повозки. Гора Локнагар была частью хребта Кэрнгормс в восточном нагорье Шотландии, которую местные жители называли Ам-Монад-Руад – красные холмы. Под ясным небом величественные склоны вполне оправдывали свое название, представ в красновато-коричневых тонах; обычно хмурые вересковые пустоши раскинулись ярко-зеленым лоскутным одеялом. Из глубины души Люциана поднялось тяжелое чувство, и он вдохнул пахнущий торфом воздух долины полной грудью, чтобы его приглушить. Невозможно созерцать суровое великолепие этих земель и не замечать, насколько они пустынны. На его памяти так было всегда – в детстве Люциана общины горцев уже сократились в десять раз, но он вырос на историях и легендах, предшествовавших процессам огораживания в Шотландии, и поэтому чуял призраков, витавших в долине.

Хэрриет шагала вперед с прямой как доска спиной, вероятно, движимая глубоким разочарованием из-за отклоненной поправки. Люциан едва не крикнул ей вслед: «От этого не убежишь!» Забавно, что именно она швырялась громкими словами вроде «экспроприировать избыток рабочей силы», потому что была гораздо более образованна, чем большинство мужчин Британии, и читала Маркса. Тот сказал бы, что те же самые силы, которые помогли ему, Люциану, стать непомерно богатым, и опустошили его родину – в работах Маркса огораживание общинных земель названо последней массовой экспроприацией. Причем экспроприацией, которую поддержали жители равнинной Шотландии. Сейчас они работают на Люциана, и все источники их существования принадлежат ему по закону. И как должен действовать человек, который был никем, а теперь владеет всем? От проклятых бесед с Хэрриет у него совсем мозги набекрень!

Люциан поговорил с возницей, шедшим чуть позади с пони в поводу, и догнал жену.

– Эта тропа ведет к берегу озера Мюик, – сообщил он. – Мы можем обойти его по кругу или взобраться на первый склон.

– Мне все равно, куда идти, – сказала она, – лишь бы не стоять на месте.

Они прошли в молчании с милю. Тропа вилась параллельно журчащему ручью, но вскоре мирный звук текущей воды нарушил гортанный рев, эхом разнесшийся по долине. Хэрриет наконец замедлила шаг.

– Ну конечно, – сообразила она. – У оленей сейчас брачный период. – Она заслонила глаза от солнца и оглядела обрамляющие долину скалы. – Вон, смотри!

Люциан искал оленя долго – тот казался всего лишь точкой на фоне неба.

– Соперник должен быть прямо напротив, – пояснила Хэтти, осматривая противоположные склоны.

Люциан предположил, что в ее семье есть охотники. Сейчас они находились в самом сердце поместья Балморал – лучших охотничьих угодий для сильных мира сего.

Хэрриет опустила руку, окинула рассеянным взглядом бескрайний простор и прочла:

Люблю Каледонии хмурые скалы,
Где молний бушует стихийный пожар,
Где, пенясь, ревет водопад одичалый:
Суровый и мрачный люблю Лок-на-Гар![10]

Когда она умолкла, Люциан спросил:

– Снова Джейн Остен?

Хэтти рассмеялась – впервые за день.

– Нет, – покачала она головой, и карие глаза заискрились весельем. – Лорд Байрон.

Насмешливый изгиб ее губ заворожил Люциана. Он шагнул ближе.

– Представь, что ты олень, – предложила она, всматриваясь в маленький силуэт на склоне слева. – Наслаждаешься этим потрясающим видом каждый день, ревешь во всю мощь легких, и никто не думает, что это странно.

– Хорошая жизнь, – одобрил он. – Время от времени пореветь полезно.

– Откуда мне знать…

– Ну, – сказал Люциан, – теперь у тебя есть шанс.

Хэтти огляделась по сторонам. Если не считать брачных криков оленей, над долиной нависла почти осязаемая тишина.

– В городе всегда много людей, – вздохнула она, – и остаться совсем одному невозможно.

– Тогда действуй, – подначил он.

– Тебе просто нравится слушать мои крики, – пробормотала Хэтти, взглянув на него искоса.

Люциана охватило желание.

– Нравится, – шепнул он в ответ. – В гостинице я обязательно заставлю тебя кричать.

Она закусила губу и переступила с ноги на ногу.

– Как насчет проводника и пони?

– Он просто подумает, что ты чокнутая англичанка.

– Ладно. – Она повернулась к долине, глубоко вдохнула и робко вскрикнула. – Ну, – протянула Хэтти, прервав неловкую паузу, – это было удручающе.

– Скорее мило, – одобрил Люциан, – ты заблеяла, как ягненок.

Он усмехнулся в ответ на ее возмущенное фырканье и обратился к вознице.

– Моя жена сейчас немного пошумит, – сказал он по-гэльски. – Это нужно для художественной выставки в Лондоне.

Тот проворчал себе в бороду нечто вроде «чокнутая англичанка».

– Он говорит, что приезжие часто кричат в долине Гленмюик, – перевел Люциан для Хэрриет.

Она прищурилась, глядя на мужа. Со слухом у нее все было в порядке. Тем не менее она отвернулась и закричала. Звук получился сдержанный и нервный – словно чувствовал, что за ним оценивающе наблюдают сотни глаз.

– Уже лучше, – прошептала Хэрриет.