Мои современницы

– Что вы наделали! – напали на меня адвокатки. – Вам следовало отнестись с большим вниманием к С., чем к H. R. Он всего лишь талантливый адвокат, а тот был министром.

– Вы должны меня извинить, – оправдывалась я. – Мы, русские, совершенные дикари. Мы преклоняемся перед умом и талантом и глубоко равнодушны ко всякого рода титулам. Что до министров, то у нас, в России, они так быстро взлетают и так быстро слетают, что мы не успеваем почувствовать к ним благоговения…

XVI

Посещая Дворец Правосудия, мы познакомились и подружились с многими адвокатами. Красивая, элегантная Алекс им видимо очень нравилась; главным же поклонником ее считался старый maître Jackelard, бездетный вдовец. Когда-то талантливый адвокат, он преподавал теперь в Faculté de Droit и слыл за строгого профессора. Алекс совсем его очаровала.

– Peste! quelle chaleur, quelle éloquence! Et quelle jolie femme! – добавлял он. – Regardez moi ces doigts fuselés![279]

Мы часто приглашали его обедать с нами в отеле. Однажды, когда Алекс после обеда поднялась в свою комнату, чтобы принести и показать ему портрет Тима; я воспользовалась случаем и поделилась с maître Jackelard своими опасениями, как бы Алекс не соскучилась и не бросила учебники.

– Что ж! – отвечал он, подумав, – этому можно помочь. Пусть m-me de Borissoff приходит ко мне в свободное от занятий время. Я дам ей старые dossiers тех процессов, которые когда-то защищал. По ним она может составлять речи, а я затем их поправлю, объяснив ей сделанные ошибки. Это ее развлечет и к осени, ко времени поступление на адвокатские курсы, она уже сделает значительные успехи, Алекс с восторгом ухватилась за предложение Jackelard. Со страстью принялась она писать свои первые шедевры и декламировать их затем, ходя по комнате.

– Как это увлекательно! – говорила она мне. – Только знаете что? Я боюсь, не больна ли я. Сейчас, защищая убийцу, я плакала, а, между тем, какое мне до нее дело? Я ее никогда не видала и чуть ли она ни умерла двадцать лет тому назад…

– Ага, почувствовали священный огонь! Что ж, радуйтесь своим слезам: они доказывают, что вы талант, а не ремесленник. Нельзя хорошо писать, не плача над горестями своих героев, не смеясь их остроумным словам, не радуясь их успехам. Слезы, что падают на рукопись, высыхают на типографских станках, но они таинственным, непонятным образом передаются читателю. Этим объясняется, почему многие, красиво и умело написанные произведения оставляют публику равнодушной, а наивно, неловко сочиненное, ее захватывает. To же самое можно сказать и про адвокатские речи…

Видя ее занятия правильно налаженными, я стала уговаривать Алекс обратиться за советом к одному из лучших парижских докторов по женским болезням. Алекс долго упорствовала, наконец, согласилась, поехала и вернулась в восторге. Знаменитость объявила ей, что хотя болезнь очень запущена и потребует тщательного лечения, но нет никаких данных считать ее неизлечимой.

– Я выздоровлю! – радостно говорила Алекс, – и вновь стану женою Тима. Забудутся все эти горькие, тяжелые годы, и мы будем так же счастливы, как были в первые годы брака!

Я молчала. Увы! любовь – нежный цветок. Его надо тщательно беречь и холить; раз дав ему завянуть, его не оживишь…

Тим писал часто и очень дружелюбно. Радовался увлечению Алекс ее занятиями; жаловался, что по возвращении в министерство нашел все свои бумаги в беспорядке, уверял, что завален делами и нигде не бывает.

– Пусть сидит дома! – наивно ликовала Алекс, – у него сердце плохое; ему вредно много выезжать.

По совету maître Jackelard, Алекс не пропускала ни одной parlotte. Так называется зала в Palais de Justice, куда два раза в неделю собираются по вечерам ученики Faculté de Droit, а также начинающие адвокаты для произнесения пробных речей. К ним подготавливаются заранее, тщательно изучая процесс на заданную тему. Председатель parlotte объясняет собравшимся слушателям содержание дела, которое затем защищают четыре оратора, два за обвиняемого, два против. По окончании их речей, председатель предлагает la discussion générale[280], то есть предоставляет слово всякому желающему. Это самая интересная часть parlotte. Ораторы говорят без приготовления, по вдохновению, часто очень ярко и талантливо. В заключение председатель вотирует решение и, сосчитав голоса, объявляет любительский судебный приговор.

Алекс, как не поступившая еще на курсы, не имела права участвовать в прениях, и это ее чрезвычайно огорчало и волновало. Возвратясь домой, она отводила душу, произнося передо мной пламенные речи на только что слышанную тему. Дело, видимо, захватывало ее всё сильнее и сильнее. Эта ленивая, праздная женщина, которая так еще недавно проводила целые дни в постели, рыдая о том, что муж изменяет ей с мифической англичанкой, вставала теперь в 7 часов утра, полдня занималась с разными учительницами, a затем часами составляла речи для Jackelard. Не от того ли с такою страстью преследовала она своего горемычного Тима, что некуда было больше девать кипящую в ней энергию?