Мои современницы

– Вот какие богини водятся еще в Ницце, – говорил Гжатский, внимательно разглядывая незнакомку, – а я-то называл ее Аравийской пустыней.

– Да она вовсе не из Ниццы – отвечала Ирина, – а из Монте-Карло и живет в одном отеле с нами.

– Вы почему знаете? – удивился Сергей Григорьевич.

– Я как раз сидела на балконе, когда вчера вечером омнибус гостиницы привез ее с железной дороги. Помню, меня поразили размеры ее шляпной картонки. Теперь я им более не удивляюсь.

Гжатский нахмурился.

– Никогда я не думал, что такой респектабельный отель, как наш, станет пускать подобных «дам», – сердито проворчал он.

– Да нам какое до нее дело, – смеялась его гневу Ирина.

– Нет, позвольте! Никому не может быть приятно, что под одной крышей с его невестой, с той, что ему дороже всего, живут подобные твари и ежеминутно могут попасть ей на глаза.

– Э, полноте! Что за старомодные предрассудки! Уверяю вас, что эта дама меня не развратит. Я, напротив, жалею ее, что она принуждена вести такую ужасную жизнь. Почем я знаю: если бы родители не позаботились оставить мне состояние, может, и мне пришлось бы заниматься тем же ремеслом.

– Не смейте этого говорить! Не оскорбляйте меня! Точно я вас не знаю! Да вы с голоду скорее бы умерли, чем пошли на позор. Вся эта жалость к падшим женщинам – преступная и глупая жалость. На свете так много работы, что всякий человек, если только желает трудиться, найдет себе пропитание. В том-то и дело, что эти негодницы не желают труда, а требуют жирной, праздной и веселой жизни.

Гжатский разгорячился и покраснел. Красавица обернулась в их сторону и с любопытством прислушивалась к «ссоре» на незнакомом ей языке. Слуга поставил перед нею соду, маленькую рюмку уиски и ушел. Она залпом выпила стакан и вынула золотой кокетливый портсигар. Держа в зубах тоненькую папиросу, красавица искала на столе спичек. Не находя их, она встала, спокойно, как к знакомому, подошла к Гжатскому и попросила огня.

Гжатский стал мрачнее тучи. Очень нелюбезно протянул он коробку спичек смелой незнакомке, не обратил никакого вниманья на ее «merci monsieur», произнесенное с очаровательной улыбкой, и поспешил увести Ирину из казино.

– Черт знает, до чего они здесь, на Ривьере, обнаглели! – горячился он шагая по набережной. – Этакая дерзость! Видит, что я нахожусь в обществе порядочной женщины, и осмеливается приставать.

– Да полно, полно! – успокаивала его Ирина, – какого знания света можно требовать от этих несчастных? Вчера еще, может быть, она стирала белье в прачечной – где же ей было научиться хорошим манерам?

– Ей, прежде всего, следует знать свое место и не забываться. Но довольно об этом! Завтра же я переговорю с управляющим гостиницы, и если он, действительно, собирается превратить отель в публичный дом, то нам лучше поискать себе другое помещение.

Вечером они, по обыкновению, пошли на рулетку. Народу в залах было так мало, что даже пустовали стулья возле игорных столов. Ирина села рядом с крупье, любезно ей улыбавшимся, как обычной посетительнице. Она с азартом принялась было играть, но удача покинула ее в этот вечер, и Ирина скоро всё проиграла. Подняв глаза на Гжатского, который по обыкновению поместился против нее, чтобы с укором и неодобрением следить за ее игрой, Ирина увидала рядом с ним давишнюю смелую даму. Она переоделась в роскошное открытое черное платье, лиловую накидку и огромную шляпу с перьями. Бриллианты дрожали в ее ушах, крупная нитка жемчуга обвивала прекрасную шею. Вечером краски были менее заметны, и красавица так была хороша, что Ирина невольно на нее залюбовалась…

Гжатский хоть и стоял рядом со столь разгневавшей его давича дамой, но ее не видал. Всё его внимание было поглощено оригинальным игроком, сидевшим в конце стола. То был глубокий старик, сморщенный, желтый, совсем пергаментный. Перед ним лежала груда золота, и он не считая, передвигал ее с одной ставки не другую, играя безо всякой системы, а стараясь лишь ставить поближе, куда легче было дотянуться его скрюченной ревматизмом руке. Как ни странно, но он почти всегда выигрывал, так что многие принялись ставить на одни с ним нумера.

Почувствовав взгляд Ирины, Гжатский ласково ей улыбнулся, но, заметив, что она смотрит не на него, а рядом с ним, повернул голову и встретился глазами с красавицей. Гжатский покраснел, нахмурился и отошел от стола. Ирина догнала его, и оба, молча, спустились в сад. Сделав несколько шагов по направлению отеля, Гжатский, вдруг, остановился и с горечью воскликнул:

– Да неужели же мы так сейчас и закупоримся в этом проклятом отеле! Теперь только одиннадцать часов, пойдемте куда-нибудь поужинать; ну, хоть, в Grill-room; мы там еще ни разу не бывали.

Ирина с недоумением посмотрела на Гжатского. Еще накануне он восторгался гостиницей, ее комфортом, чудесными видами, близостью к парку. Почему же вдруг он возненавидел отель? Но, привыкнув за последнее время ни в чем Сергею Григорьевичу не противоречить, она послушно повернула к Café de Paris.