Мои современницы

Нас, зрителей, беспрестанно беспокоили продавцы цветов, вееров, леденцов и шампанского, сновавшие мимо, мешая нам видеть рейд и нарядные лодки. Иностранцы ворчали и протестовали.

– Il faut que nous vendions![211] – внушительно отвечали им торговцы.

– C’est juste, il faut qu’ils fassent des affaires![212] – поддерживали французы, терпеливо перенося их приставанья.

Француз с детства воспитывается в мысли, что каждый человек должен кому-нибудь что-нибудь продавать. Это преклонение перед торговлей чрезвычайно поражает иностранца и вызывает в нем презрение к Франции. Англия и Германия торгуют не меньше, но нигде, ни в какой стране, торговля не возведена в такой культ, как во Франции. Нигде бог Меркурий не пользуется таким поклонением.

Битва кончилась. Лодки теснились вокруг большой яхты, с которой раздавались призы. Публика спешила на верх, на шоссе, где ожидали ее вагоны трамвая. Не успели они тронуться в путь, как вся эскадра засверкала огоньками, красиво отражаясь в неподвижном море.

Я возвращалась в Ниццу, довольная оригинальным зрелищем, и в то же время какое-то неприятное воспоминание омрачало мне всю картину: я не могла забыть скорбного взгляда красивой русской.

«Какой вздор! – возмущалась я, – мало ли на Ривьере русских капризниц! Неужели же я позволю им испортить мне карнавал?»

«А что, если она – героиня моей будущей книги, – пришло мне вдруг на мысль – и мне суждено рассказать ее горе? Не потому ли я так интересуюсь этими людьми? Только как же я стану их описывать, когда не знаю ни имени их, ни адреса? А, впрочем, к чему тревожиться! Мое дело писать, a дело судьбы устраивать мне интересные встречи!».

III

На другой день я поехала в Казино на Redoute cyclamen et vert nil[213]. Этот бал дается обыкновенно в самый разгар карнавала и собирает всю Ривьеру. Интерес Redoute составляют два цвета (на этот раз лиловый и зеленый), в которые должны быть одеты все присутствующие, как мужчины, так и женщины. Сочетание обоих красок очень нежно, очень изящно, и картина получается эффектная. Черные фраки, что так печалят современные балы, скрыты под домино и, глядя на толпу танцующих в театре, на зрителей в ложе, можно вообразить себя во времена балов Louis XV.

Народу собралось множество. Огромный зимний сад Казино был переполнен зелеными и лиловыми маркизами, клоунами, коломбинами, цветочницами, пьеро и пьеретами. Все костюмы были сделаны ради этого вечера и блистали новизной и свежестью. Несмотря на толстый ковер, затягивающий пол, наиболее нетерпеливые танцевали в зимнем саду, не дожидаясь, когда отворят двери в театральную залу. Все столики были заняты; мужчины пили шампанское и курили. Дым поднимался к зеленым и лиловым лентам, что украшали потолок и заволакивал электрические люстры.

Но, вот, дверь в театр открылась, оркестр загремел, и начались танцы. Все закружились, но что именно они танцевали, разобрать было трудно. Всякий прыгал, как умел и как хотел. Вальсов упоительных, мечтательных, задумчивых совсем не играли. Задорные, веселые, игривые мотивы заставляли всех подпевать и подплясывать.

В ложах и балконах сидели дамы общества, которые не хотели смешиваться с толпой, а лишь издали посмотреть на красивую картину. Они были в масках, меж тем как танцующие их не признавали, с досадою одевая маску лишь по требованию распорядителей бала. Век маскарадов и интриг, видимо, кончился.

Но и сидевшие в ложах дамы желали разделить всеобщее веселье. Одно изящное домино кидало в публику цветы, другое забрасывало удочку с маленькими плюшевыми медведями, рыбками, обезьянами. Мигом собралась толпа, весело подпрыгивая и ловя приманку.

«Какие у них веселые, живые, смеющиеся лица! – думала я, – точно школьники, играющие между уроками».

Многие из этих школьников были седые, но они-то, кажется, веселились больше других. Во Франции предельного возраста для веселья не существует: веселись, пока хочешь. Много старых дам присутствовало на балу, а одна весьма ветхая англичанка явилась, к моему ужасу, в костюме клоуна и усердно плясала со своей племянницей. Ужасалась, впрочем, одна лишь я: остальные находили ее костюм вполне естественным в карнавальное время.

На сцене возвышались лиловые знамена, разрисованные акварелью и предназначенные к раздаче наиболее удачным костюмам. Члены Комитета в красных фраках сидели на столах и записывали имена проходящих мимо них конкуренток на призы. Те очаровательно улыбались и вертелись перед ними, с целью показать свой туалет во всех деталях. Было много блестящих костюмов: merveilleuse[214] в огромной шляпе с изящной тростью в руке; персидский принц, сверкающий серебром; «эскадра» в атласной матроске, на которой была нарисована акварелью вся Promenade des Anglais, с грациозным кораблем на белокурых кудрях; Клеопатра со змеей; водяная лилия и серебряный орел. На некоторых конкурентках зеленая и лиловая материя имелась в таком ограниченном количестве, что призы могли быть присуждены лишь за стройные ноги, да красивые плечи…