Моя мама - ведьма!

На мое счастье, за пять минут, что мне отвел Каркуша, я с перепугу успеваю преодолеть две трети пути, пролетая мимо замершей во времени стражи и прислуги. Силен Каркуша… Такой большой радиус действия у его волшебства. Временники редко тратят столько силы за один раз, обычно фокусируются на каком-то небольшом участке пространства. А тут… Весь дворец попал под заморозку.

Я сама ощущаю, когда время срывается с туго натянутого поводка. Сразу становится легче дышать, воздух наполняется звуками — перекличками стражников позади, шепотом теплого ветра, которым наполнен коридор, по которому я сейчас лечу.

На мое счастье — больше нагов на моем пути не попадается. Я просто упираюсь в украшенные золотыми узорами зеленые двери. И толкаю их абсолютно без задней мысли. Нить связи с Аджитом ведет меня туда…

Жаль только она не потрудилась предупредить, что господин великий радж в своих покоях не один.

То, что это покои, а не какой-то кабинет, мне становится ясно довольно быстро. Еще на первых порах, когда я шагаю сквозь широкую комнату, оформленную хоть и роскошно, но с каким-то неуловимо теплым настроением. Залы для министерских заседаний, кабинеты для работы над королевскими обязанностями оформляют как-то официальней. Хотя мне сейчас сам черт не брат и сатана — не товарищ. Я и на собрание кабинета министров дверь с ноги бы открыла, не то что в спальню.

Ну, к слову сказать, про спальню, мне, наверное, стоило быть как-то повежливее. Постучать там, для приличия.

Я стучать не стала. И поделом мне, поделом.

Замираю на пороге, с отчаянным желанием немедленно получить в свои руки чашу серебряной воды, самой жгучей жидкости в нашем мире. Я бы протерла ей глаза, чтобы выжечь их совсем, лишь бы не видеть своими глазами того, что происходило в спальне раджа.

Это первый порыв.

А второй: “Рада, не перебарщивай”.

И правда, ничего же страшного не делают. Ну, да, хвостами своими бесконечно-длинными, неподъемно тяжелыми переплелись тесно. Лобзаются откровенно. Ну, подумаешь, из одежды на человеческих частях тел на обоих уже и ниточки нет. Но все-таки ясно, что к основной цели этого “собрания” еще не перешли. И не перейдут!

— Кхм! — в первый раз я покашливаю негромко — горло все еще сводит и смущением, и возмущением. Второй раз кашляю от души. Чтобы понявшая, что у ее страстного свидания с великим раджем появился свидетель, девица смущенно ахнула и отпрянула от Аджита, прикрывая свои прелести ладошками.

А губа у Аджита не дура. Нагиня эта — до зубовного скрежета хороша. Светлокожая, с густой гривой темных волос с медным отливом, с дивным белым хвостом.

Видит меня — и вся белая становится. Никакой амулет ей сейчас не нужен, чтобы безошибочно определить во мне ведьму. То ли слава обо мне далеко пошла, то ли просто слишком ярко глаза пылают.

— Вон пошла, — шиплю я, практически сравнявшись в тоне с возлюбленными нажьими питомцами.

По уму — не должна бы меня слушаться даже наложница великого раджа. Ну кто я такая? Пришлая ведьма без положения?

Удивительно — но моя дерзость срабатывает. Видимо, все-таки я выгляжу слишком страшно. Нагиня спешно бросается к другому выходу, скрытому за синими трепещущими занавесями, чтобы исчезнуть с моих глаз.

С минуту в спальне великого раджа царит клокочущая тишина. Я — слишком зла на то, что сейчас увидела. Знаю, что не в праве злиться, знаю, но ничего тут не поделаешь. Ничего на свете нет больнее, чем увидеть присужденного в объятиях другой. Даже если ты от этого сужденного сама отказалась. Знала ведь, что он тут монахом двенадцать лет жить не будет. Но знать — это одно. Другое дело — видеть своими глазами.

Прежде чем я успеваю разобраться с некстати всколыхнувшимися чувствами — Аджит разворачивается ко мне. Медленно, и эта неторопливость пробирает меня холодной жутью. И правильно она меня пробирает. Потому что секунду спустя тяжелый синий хвост приходит в движение и стискивает мое тело в нескольких тугих петлях. Притягивает меня к нагу так близко, что между моим и до смерти прекрасным мужественным лицом великого раджа всего пара пальцев воздуха остается.

— Аджит, — называю его имя на выдохе, и петля, закрученная на моих ребрах сжимается сильнее.

— Я задам тебе четыре вопроса, ведьма, — тихо произносит великий радж, будто и не услышав меня, — советую тебе подумать над ответами. От них сейчас твоя жизнь зависит.

Четыре вопроса? Уже неплохо. Почти нормальный диалог!

— Первый вопрос, — Аджит говорит, едва разлепляя губы, — кто из нас создал нить заклятой судьбы? Кто призвал второго, не спросив на то его дозволения?

— Этим ритуалом нельзя принудить, — шепчу я тихо, — идти или не идти на мой зов — ты решал сам. Мог отказаться.

Петли его хвоста стискиваются на моем теле сильнее. До боли. Господин великий радж изволит гневаться.

— Я не об этом тебя спросил, ведьма, — Аджит глядит на меня с удовлетворением на лице, — так кто привязал нас друг к другу?

— Я, — шепчу, даже не потому что хочу шептать, на большее — просто не хватает дыхания, — я нас связала.