Моя мама - ведьма!

— Например, для чего? Через Викрама вымолить прощение вашего могущества? — в её тоне стало столько насмешки, что вполне можно было бы счесть это за дерзость. Но в этот раз Аджит не стал выпускать ярость наружу. Еще не хватало выглядеть несдержанным, как юнец, в глазах этой ведьмы. Она-то — сама сдержанность сейчас…

— Например, использовать его волосы или кровь для каких-нибудь своих ритуалов, — холодно кривит он губы, — вы ведь не один ритуал на крови нелюдя за все века существования ваших богами проклятых сект создали?

— Да, не один, — тон ведьмы звучит как-то по-мертвому и в лице не двигается ни один мускул. Даже губы она едва-едва разлепляет.

— Что ж, значит, ты меня поняла, — Аджит позволяет себе еще одну ледяную улыбку, — твое время, отведенное на встречу с Викрамом, уже пошло.

Она сдвигается с места. Шагает мимо него к дверям, за которыми уже ждет её служанка для нежеланных гостей, предупрежденная о том, куда надо проводить ведьму.

Замирает только у самой двери, когда на плечо ей со шкафа черной беззвучной тенью слетает ворон.

— Ты будешь нужен мне на закате, — произносит она таким тоном, что в древние времена сам Аджит находил плохим симптомом. Вот и сейчас он должен бы сделать ей очередное замечание про забытые формальности, но вместо этого язык его выдает короткое:

— Зачем?

— Я буду создавать для Викрама особую защиту, — ведьма говорит все так же отчужденно, — и в этом ритуале используется кровь…

— Нелюдя? — саркастично уточняет Аджит.

— Обоих родителей, — совсем уж ядовито роняет ведьма. И закрывает за собой дверь.

Глава 9. У расставанья горький привкус

— Та-а-ак, а что у тебя с владением стихийной магией?

Викрам дурашливо встряхивает головой, изображает панику — этакий подмастерье, не выучивший урок, а потом с нарочитой, такой мальчишеской расслабленностью встает в классическую боевую стойку заклинателя воды.

Мы сидим на берегу ручья, что течет сквозь огромный сайт великого раджа. Так кстати!

Мальчишеская пятка скользит по правильному полукругу, и он совершенно верно мягкими чашами держит ладони.

Стихия воды не терпит резкости, с ней работает только плавность, расслабленность и готовность принимать её условия.

Пальцы моего сына прядут воздух, мягко, но настойчиво. Водное веретено между его ладонями формировалось из нескольких капель, но уже разрослось до приличных размеров.

— Так, ну и что же дальше? — лукаво прищуриваюсь. — Это все, что ты придумал, малыш?

— Я не малыш! — Викрам топает ногой, и сгусток воды, что послушно крутился между его ладонями, возмущается таким поведением своего заклинателя — взрывается и обдает его веером брызг. Холодных брызг — ветер доносит даже до меня.

Вик бычится и зыркает на меня с истинно отцовской мрачностью.

— Ты меня нарочно отвлекла.

— Разве великого заклинателя так легко отвлечешь? — фыркаю, но поднимаю на колени, лежащую на земле сумку. — Иди сюда, у меня полотенце есть.

Наш с ним обоюдный обман. Я за полотенце выдаю лоскут льняной ткани, который всегда лежит на дне сумки у любой практикующей травницы. Вик — делает вид, что не может щелчком пальцев заставить капли с его лица испариться.

Он ведь может.

Но демонстративно кривится, даже не сушит тонкую ткань туники, хотя мокрый шелк не приятен для кожи. Подставляет лицо моим пальцам с тканью.

Маленькая игра. Маленькая возможность быть ближе друг к другу.

Я не заслуживаю, чтобы он этого хотел, но он хочет. Мой сын хочет моих прикосновений, моей ласки!

Я не могу его обнять — Аджит это запретил, и я точно знаю, что за нами ведется наблюдение, сорвусь — и время у меня и Вика кончится мгновенно.

Но вот так — так контактировать можно.

— Отец нанимал тебе учителей-чародеев? — спрашиваю тихо, промакивая потеки воды на его щеке.

У меня вообще-то сложилось ощущение, что Аджит относится к магическим талантам Викрама как к цветам, которые никто не выращивал — они просто выросли в идеальном саду как сорняки. И садовник пожалел их, не стал срезать, но и удобрений не насыпал.

Расти, как растется…

— Официально не нанимал, — Вик корчит очередную свою недовольную гримаску. Их у него штук двадцать, разной степени недовольства. — А не официально — из Варосса, Радении и Тельмана частенько приезжали дипломаты-маги. И они… Гостили у нас.

— Просто гостили?

— Это называлось визит вежливости, — Викрам зарывается пальцами в челку и лохматит собственные волнистые волосы еще сильнее, — когда официальных вопросов не решали, но папа водил господина посла на охоту, или выезжал с ним в какой-нибудь из наших личных дворцов.

— А у посла находилось время дать тебе пару уроков? — понимающе киваю я.

— Находилось, — Викрам нахально улыбается, — а когда времени не находилось — я подглядывал.

— Ах ты, негодник! И в кого это ты такой неслух? — я не удерживаюсь, и все-таки сама треплю его по макушке. Вихрастой, как его нажье имечко.

А Вик — порывисто подается вперед, вцепляется в меня руками.

Я…

Я задеваю взглядом солнце, что уже наполовину закатилось за линию горизонта, и без оглядки на все надиктованные Аджитом правила стискиваю сына в объятиях.