Моими очами

Это Пушкин спускается в глубь преисподней,
Это пушкинский хохот и пушкинский хвост,
А в аду все на месте: красотки и сводни,
Сатана перед ними стоит во весь рост.

Это Пушкин своё любострастное жало
Погружает в прелестниц; ах, как весела
Та, что страстною дрожью на ложе дрожала,
А теперь продолжает лихие дела.

И знакомятся с Пушкиным новые лица…
«Ах, пожалуйста, дайте отведать и мне, –
Говорит полуголая императрица, –
Я для пылкого барда пригодна вполне.»

Государыня-матушка, повремените
И державную вашу отменную стать
В первородной красе для меня сохраните, –
А уж я-то сумею вас лихо взнуздать…

Вечный мальчик

Я так был наивен, я так был застенчив,
Смущался наличием тонкого прутика,
И самое-самое место у женщин
Казалось мне венчиком цветика-лютика.

Казалось, что женщины этот цветочек
Засушенным держат в сонетах Волошина,
А если приспичит по малости очень,
Пипикают девственно в вазы цветочные.

И бродят мужчины с большими глазами,
Попыхивая дорогими гаванами,
И бледные пальцы целуют у дамы, –
Ах, как им приятен обряд целования!..

А позже сонеты читают учтиво,
Возвышенными восхищаясь глаголами…
Какое прекрасное тонкое чтиво –
И запах цветочный дурманит им головы!..

* * *

Я помню все подробности этой несостоявшейся встречи:
И то, как женщина поправляла у зеркала причёску
(Перед тем, как измять её на подушке),
И то, как она подтянула чулки
(Перед тем, как снять юбку.)

Мы сели с нею в лодку с пробитым дном –
И нас затопила волна…
– Волна – это ты, – сказала она.
– Волна – это ты, – сказал я.

И всё же мы оба уцелели
И даже обменялись многозначительными улыбками,
Как два фокусника, обманувшие публику.

К тому же кое-что мы приметили друг у друга –
Так девочка доверчиво показывает мальчику копилку –
И он суёт в неё свою монетку.

Иногда девочка помогает ему нащупать прорезь – вот сюда…
«Теперь это наша общая копилка».

* * *

Как волк ненавидит собак и людей,
Так я ненавижу вас всех –
Мужчин-душегубов и женщин-блядей,
Ваш говор, ваш гонор, ваш смех…

Я вас ненавижу за запахи лжи,
За взгляды острее ножа,
За то, что на дне вашей злобы лежит
Моя неживая душа.

На ней, как на теле, сквозная дыра,
Она пребывает в раю,
Но страшно, что я её вам доверял,
Что душу сгубил я свою…

* * *

У старика на это свой резон:
Бочонку с пивом трепетно воздав,
Он хочет помочиться на газон,
Поскольку терпко пахнет резеда.

Поскольку, говорит он, этот акт
Не просто облегченье пузыря,
А с женщиной чудесною контакт,
Вечерняя любовная заря…

Как будто не старик он, а король –
И вышел на свиданье, трепеща…
– Ах, как легко он вжился в эту роль,
Какая королевская моча!..

* * *