Моими очами

Проститутка ведёт за собою утят –
Это всё её мальчики, всё её крестники…
Старикашки от приступа страсти кряхтят,
Теребят свои вялые детские пестики.

А мальчишек и вовсе шалеет орда
И, вприпрыжку спеша за доступною дамою,
Говорят они шёпотом слово – да, да,
Это страшное слово, страшное самое.

* * *

Какой прекрасный сон: на тонких крыльях духа
Столикий сатана свершает свой полёт,
И праведным перстом грозит ему старуха:
– Ужо и на тебя найду я укорот!..

Какой прекрасный сон из сотен недомолвок,
Из вздохов и кивков и шевеленья древ:
Ужели сатана так глуп и так неловок,
Чтобы не поселить во сне распутных дев?..

Старуха вопиет, расставив мощно ноги,
Причислив и себя к сословию мужчин,
И это жеребец бесчинствует в итоге,
Святой отец Фома справляет конский чин.

И десять полудев, прикрыв стыдливо лоно,
На коем естества враждебного печать,
На мощного отца взирают благосклонно:
– Ах, только бы зачать, ах, только бы зачать!..

* * *

Или только для глупой игры
Сотворил ты вселенную, Бог,
И швырнул врассыпную миры,
Как об стенку трескучий горох?..

* * *

Никому не прощаю обид,
Как бы ни был обидчик мой дик…
Если Бог мои зубы дробит,
Я скажу: «Ты не Бог, а бандит».

* * *

Я от младых ногтей готов был сунуть смерти
Свой детский палец в рот, а рот у смерти ал,
И в глубине его так лихо пляшут черти,
Звероподобных лиц кружится карнавал.

– О, смерть, развесели мою земную скуку,
Ведь ты ещё творить способна чудеса,
И если ты в сердцах мою откусишь руку,
Я об одном крыле взлечу на небеса…

* * *

Печальный Сологуб макает руку в воду,
Так вот она – река, то царство синевы,
Где обрела жена желанную свободу,
Оставив за собой волнение молвы.

Ах, что бы там о ней теперь ни говорили,
Загадочен её русалочий удел:
Почившие лежат в забвенье и могиле,
Она плывёт во снах, она плывёт в воде…

* * *

Притвориться мёртвым понарошку –
И тогда в неведомом лесу
Я однажды повстречаю кошку,
Дикую беспечную красу.

И глазами добрыми ребёнка
Я втянусь в потешную игру:
Эта кошка будет тонкой-тонкой,
Словно лист древесный на ветру…

* * *

Он лежал на виду у вселенной и Бога,
Беззащитный застенчивый труп,
И глядели букашки в лицо его строго,
И касались надбровий и губ.

И ему говорила беззвучно букашка:
Всё плохое уже позади,
За пределами здешнего мира нестрашно,
Но всегда на дорогу гляди.

И когда ты увидишь, что где-то и кто-то
Приближается хмуро к тебе, –
Исчезай, не твоя это вовсе забота
Порываться навстречу судьбе…

* * *