Молчание между нами

– Может, они хотят поучаствовать в организации? Не только же СЧС должен этим заниматься, – говорит Тия. Я прикусываю губу. Похоже, они имеют в виду убийство Андре Джонсона. Ава регулярно участвует в протестах – я не удивлена, что она в курсе. Но я ощущаю неприятный осадок от того, что Тия так непринужденно говорит об этом с Авой после того, как не захотела говорить со мной.

– Да, хорошая идея. Я поговорю с ними завтра.

Тия одобрительно кивает. Мы все втроем стоим у входа в класс.

Ава поворачивается ко мне:

– Мэй, я хотела поговорить с тобой о собрании одиннадцатиклассников. Прости, что моя мама столько всего наговорила. Я представить не могу, что чувствовала ты и твои родители. Мне ужасно неловко.

Звонок прерывает меня, прежде чем я успеваю ее успокоить. Мы забегаем в класс, и Ава поспешно добавляет:

– Потом поговорим, ладно?

Я соглашаюсь и иду к своей парте.

– Здравствуйте, дамы, – говорит миз Дэниелс своим теплым медовым голосом. Она усмехается и приподнимает бровь, пока мы садимся по местам и бормочем извинения за то, что чуть не опоздали.

Миз Дэниелс шагает между рядами. Подол ее длинной желтой юбки колышется при ходьбе.

– Не обращайте внимания, я просто так прогуливаюсь. Вовсе не потому, что я хочу начать урок, а вы сидите с телефонами под партой… Кхе-кхе… Хантер.

Хантер смущенно сует телефон в рюкзак и застегивает молнию. Миз Дэниелс улыбается и с преувеличенным радушием добавляет:

– Добро пожаловать на урок английского. – Кто-то в классе смеется. Миз Дэниелс даже не оборачивается. – Я бы на твоем месте не слишком веселилась, Ноа Келли. И на твоем, Мэдди. Я же вижу, что у вас руки в карманах. – Она поворачивается к этим двоим с безмятежной улыбкой. – Для этого нужен настоящий талант – печатать вслепую на сенсорных экранах. В мое время с этим было проще. Положите телефоны в сумки, будьте так любезны.

Ноа, Мэдди и несколько других ребят убирают телефоны подальше. Тия смотрит на меня через плечо и широко распахивает глаза. Потом снова садится прямо и подносит к затылку сложенные колечком пальцы обеих рук, изображая очки.

И тут в класс входит Джош. У меня екает сердце. Он отдает миз Дэниелс записку и ждет. Тия вслепую протягивает мне руку, и я ее сжимаю. Джош дожидается кивка миз Дэниелс и идет к своей парте, не обращая внимания на тихий хор приветствий, который встречает его повсюду. На мгновение наши взгляды встречаются, и на меня накатывают воспоминания: я лежу на его кровати, пьяная, и его лицо зависает в считанных сантиметрах от моего. Я вспоминаю, как замер в дверях Марк, и на меня накатывает стыд – я не хотела, чтобы он это видел. В ушах у меня звучит голос мистера Макинтайра: «Какой-то мальчик-азиат бросился под поезд, получив приглашение в Принстон. Что такого наговорили ему родители? Настоящая проблема – это азиаты».

Будто и не было никогда нашей с Джошем дружбы и смешных записочек в форме мячей. Вместо этого в моих мыслях беспорядочно сплетаются сожаления и желание кое-кому врезать.

Миз Дэниелс разворачивается к моей половине класса. Ее юбка закручивается в противоположном направлении.

– С сегодняшнего дня мы начинаем новый модуль. Автобиографический. – В классе раздаются несколько тоскливых стонов. – Эй, что это за реакция? Вы еще скажете мне спасибо. Умение рассказать свою историю – один из самых важных жизненных навыков. Тем более что в следующем году вас ждут сопроводительные письма в вузы.

На этот раз стоны звучат еще громче. Ава жалуется вполголоса:

– Даже не напоминайте! Я и так волнуюсь из-за предварительных и вступительных экзаменов.

Когда там предварительные? Кажется, совсем скоро. В последнее время я уделяла подготовке не так много внимания. Экзамены вдруг стали совсем не важными. Мимо проходит миз Дэниелс и, ни на миг не останавливаясь, прилепляет мне на парту стикер с запиской: «Выше нос. Приходи, если захочешь поговорить».

Значит, она прочитала сегодняшний «Еженедельник». Она советует мне не унывать? Или думает, что меня ждут разочарования?

Когда я возвращаюсь к реальности, миз Дэниелс показывает классу несколько стихотворений на тему «Откуда я?». Чтобы помочь нам написать свои стихотворения, она раздает листочки с вопросами-подсказками. Я просматриваю их и спотыкаюсь, дойдя до пункта про бабушку и дедушку. Совсем простые вопросы: «Как звали твоих бабушку и дедушку? Откуда они родом?».

Я даже не знаю их настоящих имен. Ни как они произносятся, ни тем более как записываются иероглифами. Папиных родителей я всегда называла просто найнай и ее. Когда они были живы, мы два раза в месяц навещали их в Сан-Франциско.