Момент Макиавелли. Политическая мысль Флоренции и атлантическая республиканская традиция

Впрочем, хотя второстепенные причины стремятся занять место fortuna, на более глубинном уровне оппозиция virtù и fortuna все еще остается в силе, и это неотъемлемый элемент изложенной в «Рассуждениях» теории демократии. Утверждая, что фундаментом народной республики является virtù вооруженных граждан, Макиавелли интерпретирует проблему участия народа в политической жизни уже не как вопрос достаточных знаний, а как вопрос воли. Если следовать общепринятой логике аристотелевской теории, многие обладали знанием, основанным на опыте, благодаря чему были способны выбирать предводителей и судить о политических стратегиях, что мало отличалось от того, что предполагали привычка, обычай и традиция. Как бы он ни хвалил это знание451, Макиавелли оно казалось слишком неповоротливым и зависимым от аристократии, чтобы годиться для мира внезапных опасностей и трудностей, угрожающих самому существованию городов-государств. Поэтому Макиавелли предлагает взамен вооруженное народное правление, senatus populusque452, которое могло противостоять врагам и в то же время дисциплинированно и динамично менять и улучшать внутренние отношения. Сила Рима заключалась в том, что он мог мобилизовать максимум virtù для военных и гражданских целей и поступал так веками. Но в конечном счете все зависело от virtù как качества отдельной личности, преданности respublica, основанной на политической, моральной и экономической самостоятельности. Если бы у любого носящего оружие гражданина были все эти условия и, кроме того, buona educazione, он проявил бы свойственную римлянам virtù, хотя и не смог бы подняться выше нее. Республики способны мобилизовать больше virtù, чем монархии. А за счет того, что ими управляло сразу множество людей, они отличались большей гибкостью и легче приспосабливались к превратностям fortuna, чем этого можно было бы ожидать от отдельной личности единовластного правителя453. Когда же изменившиеся обстоятельства (возможно, коррупция) требовали изменений в их структуре, для которых нужно было бы прийти через дискуссию к общему согласию, то они становились медлительны454. Тем не менее успех зависел от virtù, а virtù – от самостоятельности людей, призванных действовать во имя общего блага. Поступать таким образом они могли лишь в республиках, и каждая республика была ограниченной в своем размере – лишь определенное число людей можно было приучить проявлять virtù и собирать вместе. Как бы она ни понималась, virtù каждого человека зависела от virtù остальных, и когда начинался упадок добродетели, остановить этот процесс было уже невозможно. И она проявлялась равно и в армии, и в гражданском обществе, и во внешнем мире войны с другими государствами, и в гражданском мире справедливости. Как только было установлено, что governo largo, перед которым стояла цель распространения participazione, требовало вооружения многих и стремления республики к расширению и войне, гражданская добродетель оказалась зависимой от способности республики завоевывать другие территории – virtù, проявляемой в мире, где правила fortuna, а не giustizia. Флоренция не была республикой, если не могла завоевать Пизу, но и пизанцев нельзя назвать добродетельными, если им не под силу было ее остановить.