Момент Макиавелли. Политическая мысль Флоренции и атлантическая республиканская традиция

Таким образом, республиканская модель истории по-прежнему подразумевала власть fortuna и оставалась цикличной. Речь шла о небольших сгустках энергии, изредка мобилизуемых, склонных к саморазрушению и стремящихся к полной энтропии, пока некая непредсказуемая сила снова не придаст им направление. Макиавелли внес чрезвычайно оригинальный вклад в республиканскую теорию, обеспеченный и ограниченный его решением о том, что поиску устойчивости следует предпочесть динамику военной экспансии. Именно этот тезис подтолкнул Макиавелли к рассмотрению военных и социальных оснований политического действия и типов личности. Тем временем другие мыслители склонялись к более традиционному предпочтению стабильности и, не оставляя в стороне вопросов, связанных с армией и войной, вновь обращались к примеру вечной Венеции, используя его как образец для изучения распределения власти внутри государства. Их идеи в сочетании с идеями Макиавелли способствовали формированию классической республиканской традиции в Англии и Америке начала Нового времени.

Глава VIII Рим и Венеция Б) «Диалог» Гвиччардини и проблема аристократической рассудительности

В отличие от трудов Макиавелли, тексты Гвиччардини всегда прямо связаны с контекстом флорентийской политики и им недостает теоретической и спекулятивной свободы работ его старшего современника. Это свидетельствует не только о большей заинтересованности Гвиччардини в действительном и практически осуществимом, но и о его аристократическом консерватизме. Единичный и конкретный мир почти по определению поддавался познанию и контролю только с существенной примесью опыта, поэтому в центре размышлений Гвиччардини всегда стоит представление об ottimati как политически искушенном узком кружке, способном править. Его члены не понаслышке знают город, с которым им приходится иметь дело, и потому им доподлинно известно, как мало они могут его изменить. Однако было бы величайшим заблуждением воспринимать Гвиччардини просто как выразителя интересов своего класса. Он считал ottimati краеугольным камнем правящей структуры, однако у него не было иллюзий относительно того, как они поведут себя, если получат власть и должности. Минимальная роль, которую он отводит другим политическим классам – если даже этим минимумом их роль, с его точки зрения, и ограничивается, – заключается в создании среды, в которой достоинства аристократии, а именно практическая опытность и честолюбие, могут оставаться действенными и не затронутыми порчей.

Стремление Гвиччардини заземлять свои размышления в контексте исторической Флоренции служит причиной того, что отвлеченные универсальные понятия, которые легко распознать в «Государе» и «Рассуждениях», в «Диалоге об управлении Флоренцией» не бросаются в глаза476. Здесь нет постоянных упоминаний фортуны и новшеств, материи и формы. Различить их косвенное присутствие непросто. Мы наблюдаем меньшую степень абстракции, чем у Макиавелли, решившего рассуждать о республиках и княжествах, переменах и упадке в общих чертах. Гвиччардини не требуется такая же степень систематизации. На самом деле ему нравилось выказывать определенное презрение к отвлеченным размышлениям. Основной персонаж «Диалога» изучал политику на опыте, не занимаясь ни философией, ни историей. Впрочем, он не отрицает значения истории, открывающей уроки умерших тем, кто нуждается в них среди живых, и не считает, что на основе опыта нельзя построить последовательную теорию. Мы должны всячески избегать ложного предположения, что идея, сосредоточенная на понятии опыта, лишена концептуальной структуры, от интерпретации которой зависит понимание мысли. Сам опыт является идеей, равно как и неотъемлемой частью действительности. В этой книге немало внимания уделяется понятийной системе, в которой идеи опыта и рассудительности играют значимую роль и на многое проливают свет. Подход Гвиччардини к подобным идеям достаточно говорит нам о его взгляде на политическое знание и действие, а значит, и о его версии того, что обычно называют политической теорией. Мы анализируем его аргументы и их теоретическую структуру сначала в «Диалоге», когда еще можно представить себе, что у Флоренции есть институт, способный извлечь пользу из опыта, а затем в «Заметках о делах политических и гражданских», когда исторические институты Флоренции обрушилась и опыту пришлось действовать в обстановке, весьма схожей с той, какую рисует Макиавелли в «Государе».