Момент Макиавелли. Политическая мысль Флоренции и атлантическая республиканская традиция

Так virtù одного или некоторых означает способность управлять, руководствуясь общим благом. Полезно узнать, имел ли Джаннотти с Макиавелли одинаковые основания утверждать, что эта способность может существовать среди многих, только если она облечена в военную форму. Однако Джаннотти не комментирует свое замечание, а продолжает объяснять, что сам по себе каждый из трех типов может существовать лишь в воображении. Нет никакой разницы между хорошей и дурной формой, кроме добродетели или коррупции находящейся у власти группы. Это означает, во-первых, что нельзя предотвратить упадок каждого из этих типов, если только правители не окажутся способны избежать нравственного разложения, коренящегося в их природе706. Во-вторых, с точки зрения морали в реальном мире, где, как мы должны полагать, люди уже порочны, невозможно учредить какой-либо из этих типов правления в чистом виде707. О fortuna не сказано ничего. Хотя Джаннотти признает, что многим обязан Полибию, он не использует ни концепцию круговорота, определяющего смену различных форм правления, ни мысль, что в чистом виде каждая из этих форм приходит в упадок в силу преобладания в ней одной конкретной разновидности добродетели. Мы явно находимся в том христианском мире, с точки зрения которого к истории – измерению человеческого грехопадения – риторически все эти идеи равным образом применимы.

Теперь на сцене появляется теория смешанного правления (governo misto или stato misto), принимающая очертания, явно более близкие модели Аристотеля, нежели Полибия, и более близкие христианской, а не эллинистической мысли. Концепция governo misto рассчитана на падших и обладающих несовершенным разумом людей. В каждом городе есть несколько типов граждан с различными желаниями. Есть богатые и влиятельные, которые хотят властвовать. Их всегда немного, и выделение из «немногих» «одного» происходит лишь потому, что есть мера власти и превосходства, которая единовременно может быть закреплена лишь за одним человеком. Есть множество неимущих, не желающих ни властвовать, ни подчиняться какой-либо менее универсальной власти, чем власть законов. Наконец, есть mediocri, которые, помимо того что стремятся к libertà в только что обозначенном смысле, располагают достаточным состоянием, чтобы в придачу стремиться к onore – проще говоря, к тому, чтобы получить вдобавок свою долю власти708. Именно последние отвечают аристотелевскому определению граждан как тех, кто управляет и управляем, и хотя бы по этой причине ошибочно приписывать им роль «немногих». Разумеется, grandi наделены многими «олигархическими» чертами. Чуть позже, в полном соответствии с аристотелевской традицией, оказывается, что mediocri могут быть столь многочисленны, что полностью вбирают в себя категорию «неимущего большинства». Между численными и качественными категориями у Джаннотти нет идеальной соразмерности – в ней и нет необходимости. На данном этапе важно, что мы исследуем желания людей, а не их добродетели. Эти desideri называются также umori, что указывает на нечто не подчиняющееся разуму. Они иррациональны, так как несовместимы, ибо желание одних властвовать нельзя сочетать с нежеланием других подчиняться чьей-либо власти, никак их не изменив. Вероятно, формально этого можно добиться, установив власть законов или включив всех граждан в категорию mediocri, которые одновременно управляют и управляемы. Впрочем, важно, что Джаннотти, как христианин, как последователь Аристотеля или как сторонник Макиавелли, убежден, что полностью избавиться от umori невозможно. Следовательно, смешанному правлению никогда не удастся стать идеально уравновешенной системой709.

Governo misto, по крайней мере изначально, предполагает благотворный обман иррациональных людей. Можно ввести среди людей такой modo di vivere – на самом деле, если вдуматься, это единственный способ ввести modo di vivere, – при котором люди частично получают то, чего хотят, или получают условно, но верят, будто получили целое или полностью распоряжаются полученным710. Противоречивость их желаний обусловлена самой природой власти. Несколько человек не могут управлять всеми, в то время как другие окажутся свободными от чьей бы то ни было власти, поэтому благотворный обман заключается в том, что первые получают право руководить, а вторые – свободу, так что удовлетворение каждой из сторон зависит от воли другой.