Момент Макиавелли. Политическая мысль Флоренции и атлантическая республиканская традиция

В той форме правления, к которой мы стремимся, необходимо, чтобы правителем был один человек, но чтобы его правление зависело не только от него самого. Людям значительным надлежит властвовать, но сами они не могут быть источником власти. Большинство обретает свободу, но при этом остается в некоторой зависимости. Наконец, mediocri не только свободны, но и имеют возможность добиться почестей (onori – во множественном числе у этого слова есть второе значение, «должности»), однако так, чтобы последние не зависели всецело от их воли…711.

Однако обман может завести людей дальше простой иллюзии. Мы полагаем, что человеку как разумному политическому существу свойственно править, помня об общем благе, и считаем, что ситуация взаимной политической зависимости заставит людей править именно так, хотят они того или нет. В этом случае подобное распределение функций (Джаннотти называет его amministrazione) сделает людей рациональными; umori превратятся в virtù. Силой, которая увлечет их от неразумия к разуму, должна стать структура полномочий, распределенных таким образом, что они зависят друг от друга и друг друга обусловливают. Если этими полномочиями пользуются рационально, они перерастают в умение отдельного человека действовать разумно и политически, руководить действиями других (как они руководят его действиями), чтобы и те действовали так же. Поэтому полномочия тоже превратились в virtù. Характерно, что, учитывая его коннотации, связанные с деятельностью, Джаннотти периодически может использовать это слово как синоним, например, для forze или potestà712. Повторим, полития – это изобретение человеческой мысли, предназначенное для институционализации virtù. Необходимо поручить людям функции, которые побудят их действовать так, чтобы их природа преобразилась и снова оказалась не такой, какой она стала, а какой есть.

Изобретение такого рода зависит от наличия mediocri, единственных людей, способных управлять и подчиняться, а значит, умеющих противопоставить рациональное поведение иррациональности тех, кто способен только властвовать или повиноваться. Если бы существовал город, населенный исключительно mediocri, он мог бы стать чистой демократией, а mediocri обладали бы в этом случае воинской virtù. Однако такого города нет713. Там, где mediocri сильнее grandi и poveri вместе взятых, или там, где они поддерживают равновесие между двумя этими группами, governo misto возможно и действительно необходимо. Оно избавит город от разложения, вызванного несоответствием между душой и телом. Остается показать, что Флоренция удовлетворяет этим условиям, что и пытается сделать Джаннотти. Он излагает историю города, из которой видно, как аристотелевские основания его мышления дают ему возможность более тонко и спокойно оценить историческую причинность. Они избавили его от власти фортуны в большей мере, чем это могла бы сделать циклическая теория Полибия. Кроме того, Джаннотти удивительным образом предвосхитил идеи, сформулированные Джеймсом Харрингтоном в следующем веке.