Момент Макиавелли. Политическая мысль Флоренции и атлантическая республиканская традиция

Внимание Покока к историческому сознанию и философии истории, которое некоторые комментаторы принимают за его собственный историзм1422, помогает увидеть, как в конкретных текстах политической теории разрешались противоречия между а) христианской хилиастической нацеленностью на выход за пределы истории благодаря провиденциальному действию благодати, б) античными понятиями о циклическом времени и Фортуне и в) средневековым представлением о главенствующем значении обычаев (custom, tradition, usage). Главным открытием Макиавелли Покок называет тезис о человеческой способности творить историю или быть ее субъектом (agency), стремящимся восстановить порядок из иррационального хаоса общественной жизни, лишенной добродетели и благодати1423.

В начале XVI века Макиавелли и другие флорентийские теоретики сделали сильный интеллектуальный ход, благодаря которому тексты и язык Аристотеля и Цицерона снова приобрели злободневность. Инновация Макиавелли предопределила переход от средневековой картины мира к нововременной. Теологи и философы Средних веков рефлексировали над проблемой вечности и неизменной божественной сущности. В рамках этой парадигмы статус единичного события был чрезвычайно низок, а истинный «Град Божий» обретался верующими лишь после конца света. Макиавелли предложил новое понимание секулярной истории как значимого и самоценного потока изменений в земных политиях. Отныне люди становятся действующими лицами светской истории, а устремление к республике (как, заметим, и склонность к коммерческой деятельности) занимает место средневекового христианского идеала. В случае Савонаролы и американских пуритан республиканские идеалы неотличимы от религиозных.

Преодолевая ограничения средневекового мировоззрения, флорентийцы находят у Аристотеля тезис о противостоянии добродетели и коррупции и в своих сочинениях усиливают его. Кроме того, они добавляют принципиально новое измерение – непредсказуемо развивающееся историческое время, в котором формируется хрупкая и уязвимая республика. Гражданская добродетель не статична (в противовес античному идеалу), а vita activa, участие в общем деле, вписывается в ход открытой инновациям истории. «Момент Макиавелли» (выражение, подсказанное автору монографии его другом Скиннером), по Пококу, и есть то самое время, когда граждане осознают неустойчивость политического сообщества, которое тем не менее они готовы мужественно защищать, создавать или реформировать.

Согласно Пококу, образованный греческий и римский гражданин считал, что человеческая общественная природа реализует себя в управлении полисом (городом, политией, республикой или даже империей). Упражнения в добродетели и смешанный политический режим способны остановить движение времени, понятого как постепенные порча и разложение. Идеальная форма республики – итог усилий благоразумных, рассудительных и потому добродетельных граждан – структурирует и удерживает хаос телесной материи, доминанты индивидуальных желаний, аппетитов и импульсов. Так, только добродетельные люди могли долго сосуществовать в обществе и приближаться к первоистоку, природе zōon politikon.

Августин утвердил решительный разрыв между секулярной историей и эсхатологией. Его последователи отводили свой взор от перипетий повседневной жизни, отдавая предпочтение вечному, видя в текущих политических делах проявления обычая или случая. Град земной не заслуживал надежд и преданности, а добродетель направляла человека от мирского к божественному. Средневековый ум внимательно следил за проявлениями благодати и знаками грядущего Апокалипсиса, явленными в настоящем, релевантном только как пролог к великому будущему по ту сторону времени. История служила собранием анекдотов и случайных событий, собрать которые в осмысленное целое могли только пророки или божественный разум. В эпоху Ренессанса возникает новая конфигурация, открывающая возможность осмысления политических перипетий как последовательной «истории». Сочувственное прочтение трактатов Аристотеля, Цицерона, Саллюстия или Полибия политической элитой в неустойчивых торговых республиках Северной Италии и затем в коммерческой империи Великобритании и экспериментальной американской республике, искавших лучшего политического устройства, возвращало актуальность античному секулярному идеалу vita activa.