Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв.

В осеннем лесу, на развилке дорог,
Стоял я, задумавшись, у поворота;
Пути было два, и мир был широк,
Однако я раздвоиться не мог,
И надо было решаться на что-то.

Я выбрал дорогу, что вправо вела

И, повернув, пропадала в чащобе.
Нехоженей, что ли, она была
И больше, казалось мне, заросла;
А впрочем, заросшими были обе.

И обе манили, радуя глаз

Сухой желтизною листвы сыпучей.
Другую оставил я про запас,
Хотя и догадывался в тот час,
Что вряд ли вернуться выпадет случай.

Еще я вспомню когда-нибудь

Далекое это утро лесное:
Ведь был и другой предо мною путь,
Но я решил направо свернуть —
И это решило все остальное.

Все золотое зыбко

Новорожденный лист
Не зелен – золотист.
И первыми листами,
Как райскими цветами,
Природа тешит нас:
Но тешит только час.
Ведь, как зари улыбка,
Все золотое зыбко.

Старик зимней ночью

Тьма на него таращилась угрюмо
Сквозь звезды изморози на стекле —
Примета нежилых, холодных комнат.
Кто там стоял снаружи – разглядеть
Мешала лампа возле глаз. Припомнить,
Что привело его сюда, в потемки
Скрипучей комнаты, – мешала старость.
Он долго думал, стоя среди бочек.
Потом, нарочно тяжело ступая,
Чтоб напугать подвал на всякий случай,
Он вышел на крыльцо – и напугал
Глухую полночь: ей привычны были
И сучьев треск, и громкий скрип деревьев,
Но не полена стук по гулким доскам.
…Он светом был для одного себя,
Когда сидел, перебирая в мыслях
Бог знает что, и меркнул тихий свет.
Он поручил луне – усталой, дряхлой,
А все же подходящей, как никто,
Для этого задания – стеречь
Сосульки вдоль стены, сугроб на крыше:
И задремал. Полено, ворохнувшись
В печи, его встревожило: он вздрогнул
И тяжело вздохнул, но не проснулся.
Старик не может отвечать один
За все: и дом, и ферму, и округу.
Но если больше некому, – вот так
Он стережет их долгой зимней ночью.

Шум деревьев

О чем этот шум древесный?
Зачем мы так долго ищем
В разноголосице звуков
Этот шум, этот шепот
Рядом с нашим жилищем?
Радости убаюкав
И повседневный гомон,
Вслушиваемся в окрестный
Шорох листы – о чем он?
Он говорит об уходе,
Он прощаться торопит
Голосом пилигрима.
Но чем безысходней ропот,
Тем корни неискоренимей.
И я клонюсь головою,
Словно дерево кроной,
Видя, как машут ветви,
Слыша шум заоконный.
И я соберусь однажды,
Решусь на шаг безрассудный,
И будут леса угрюмы
И небеса – безлюдны,
И будут шуметь деревья,
Как прежде они шумели,
Деревья будут прощаться,
А я уйду в самом деле.

Чтоб вышла песня