Море синеет…

— Что же, как вам будет угодно, — ответил я. — За вами неделя работы. Предполагавшееся плавание отменено по вашей вине. Если вы не согласны с моим предложением, то независимо от погоды, пусть придется взять хоть четыре рифа, я намерен завтра выйти в море и ради собственного удовольствия дойти до мыса Лендс-Энд. Вы можете или отработать положенный срок и высадиться в английском порту или же плыть пароходом до Саутгемптона. Предоставляю вам возможность самим сделать выбор.

Спустя несколько минут мои матросы заявили, что возвращаются пароходом. Узнав, что в течение недели я вставал с постели раньше их и работал сам, мои матросы сообразили: это может повториться, они останутся у меня снова в долгу и им придется целую неделю работать больше, чем может выдержать их хрупкое здоровье. Потом возник денежный вопрос, каковой после неприятного разговора был улажен, к моему удовлетворению. Позднее один из матросов явился ко мне на корму и сообщил, что, дескать, оба они не имеют никаких претензий и согласны завтра произвести на судне генеральную уборку, навести порядок под полубаком и сделать все, что я пожелаю.

31 июля. Чувствовал недомогание, что отнес отчасти за счет жаркой погоды и зловония окраинных улочек Шербура, где я побывал накануне. Известно, что во французских городах бедняки — обитатели мансард выливают помои по водосточным трубам в канавы. При этом вода в них настолько теряет свои свойства, что нашим химиками при анализе пробы пришлось бы изменить порядок проведения работы и начать с определения количества "чистой воды". Принявшись за лечение, я испробовал поочередно раствор сернистой кислоты, настойку опия, жженую магнезию. Причем первое — мое излюбленное и, полагаю, вполне безвредное лекарство, но потом без консультации врача я счел более разумным прибегнуть к шампанскому, которое оказалось лучшим укрепляющим средством, поддержавшим меня в многотрудный день.

Я распорядился вставить в фонари новые фитили, пропитанные скипидаром, и заправить свежим маслом; велел поставить стеньгу, приготовить дополнительный такелаж: одну снасть длиной 9 метров с запасными блоками от трисель-шкота — для растягивания по палубе грота-шкота, другие — для иных целей. Кроме того, были приготовлены стропы разного размера и для различных нужд: короткие концы из отбеленного линя с огоном для уборки парусов и др. Вряд ли экипаж имел представление о моих намерениях: матросы мои принадлежали к разряду людей, которые полагают, что если они покидают судно, то на нем не останется никого. К тому же я старался даже не намекать о своих планах. Во-первых, может случиться, что мне не удастся выйти в море, а ложное сообщение заставит моих друзей в Англии волноваться напрасно. Во-вторых, из опасения задержать выход в море я стал бы торопиться и мог принять какие-то решения вопреки здравому смыслу. Для человека, который страшится неудачи, заранее открыть свои карты — все равно, что сжечь за собой корабли.

На следующий день у меня не было оснований жаловаться на своих матросов. Все условия они выполняли честно. Пообедав раньше обычного, они сложили свои вещи в шлюпку, и мы втроем направились к берегу. Они поблагодарили меня за справедливое к ним отношение, и я ответил:

— Я рад, что вы это признаете. Я не желаю вам зла, но знакомство наше должно прекратиться, и если мы еще раз встретимся, то как чужие друг другу люди.

Остальную часть пути до берега мы молчали."

В 1887, юбилейном году[3], Мак-Маллен снова отправился вокруг Великобритании с двумя наемными матросами и штурманом-любителем. По его словам, плавание это доставило ему большое удовлетворение. Он продал "Орион" в 1889 году.

Большую часть плаваний Мак-Маллен совершил по Ла-Маншу, хотя на "Орионе", как мы убедились, он плавал и дальше. Ежегодно он проходил примерно 1500 миль. Правда, во время первого плавания вокруг Великобритании он сделал 2640 миль, но такие дальние переходы были исключением, а не правилом. Верный своему решению выходить в море в любую погоду, он никогда не полагался на случай и не забывал о всех тонкостях навигационного обеспечения и управления яхтой. Мак-Маллен был невысокого роста, отличался завидным здоровьем и мог, как доказывает это плавание на "Орионе", работать часами, не зная усталости. После его смерти "Филд" писал, что мистер Мак-Маллен выделялся из всех яхтсменов. Впрочем, и недовольные им наемные матросы вряд ли придерживались иного мнения.

В 1873 году на люггере "Процион" длиной 8,5 метра Мак-Маллен в одиночку совершил переход из Гринхайта до острова Уайт. "Процион" был построен для Мак-Маллена в 1867 году. Судно было не очень приспособлено для плавания: спать приходилось в гамаке, подвешенном к фок-мачте, проходящей сквозь небольшую рубку. Кроме рассказа о переходе, совершенном им на "Проционе" в 1878 году, в книге Мак-Маллена помещена повесть об одиночном плавании на "Орионе" в 1877 году и крейсерском плавании на том же судне в 1882 году с экипажем, состоявшим из любителей.