Море синеет…

Я лишь изредка посматривал на береговые ориентиры, чтобы проверить, надежно ли держат якоря. Несколько часов кряду судовые работы занимали все мое внимание: я не заметил бы даже, если бы все суда вокруг исчезли. Абсурдно предполагать, что я с удовольствием делал эту работу, но, завершив ее, я испытал огромное удовлетворение. Я знал, что все фактически готово на случай, если обстановка ухудшится. Поскольку для большинства смертных комфорт — понятие не относительное, нетрудно представить, с каким наслаждением я разжег камелек, сменив насквозь промокшую одежду на сухую и, предвкушая обед, стал жарить ромштекс с картофелем. В каюте было светло: камелек отбрасывал яркий сноп света, в кормовой части каюты висела масляная лампа с отражателем, а в носовой — фонарь со свечой, ибо, чем гуще мрак на палубе, тем желаннее веселый огонек в каюте. Укрепленный снаружи якорный огонь — фонарь, снятый с "Ориона" и специально для этой цели приспособленный, заливал светом палубу судна; но когда я смотрел из дверей рубки, то лучи его терялись сразу за планширем и бизань-мачтой в непроницаемой пелене ночного мрака.

Я не новичок, и мне не раз доводилось отстаиваться на якоре в штормовые ночи вблизи побережья Великобритании и Ирландии, но и меня поразила обстановка, создавшаяся в половине одиннадцатого. Я как раз обжаривал брызжущее жиром мясо, источавшее неописуемый аромат, и потому внимательно следил за поведением судна, чтобы не выбило из рук сковороду. Одновременно прислушивался к реву ветра и шуму ливня и волн, обдававших кормовую палубу, и порой чуть ли не с любопытством наблюдал за тем, как корма резко опускается, чтобы тут же внезапно подняться выше моей головы. Может показаться странным, что я ничуть не страдал оттого, что обедать пришлось в столь поздний час и у открытых дверей рубки. Лишь сильная качка доставляла некоторое неудобство, температура же была сносной, а струи дождя сильным ветром, дувшим со стороны носа, относило на несколько футов от входа в рубку. Мне захотелось взглянуть на барометр — давление с утра, как ни посмотрю, все время падало, но я умерил любопытство, полагая, что ничего не смогу изменить, если и удостоверюсь в дальнейшем понижении давления. Лишь потеряю аппетит и не получу удовольствия от превосходного обеда с пинтой эля, сливовым пудингом и трубкой на десерт."

Последней яхтой, о которой говорится в книге Мак-Маллена, был "Персей" — девятитонный люггер, построенный Холлоуэем в 1890 году. Он имел обшивку из вяза, дубовые шпангоуты, общая длина его составляла 8,2 метра.

Ниже приводятся записи, сделанные Мак-Малленом в судовом журнале "Персея" в 1891 году. Это было последнее плавание Мак-Маллена. Судя по записям, яхтсмен пребывал в превосходном настроении, как всякий раз во время одиночного перехода.

"8 июня. Вышел из дока, пришвартовался к пирсу, чтобы драить медь и принять запас пресной воды. Ночью встал на бочку.

10 июня. В 4 часа пополудни вышел из Гринхайта. Ветер от норд-оста, свежий. Прохладно, но солнечно. Когда очутился на траверзе Нортфлита, ветер усилился, а ниже Грейвсенда стал крепким. Небо облачно, небольшой туман. Судно, двигавшееся без кливера с тузиком на буксире, задевало каждую баржу, пока приводилось к ветру. В 18.30 встал на якорь в бухте Макинг-Байт.

11 июня. Солнечно. Проснулся в 4.15. Якорь выбрал с некоторыми трудностями. В 5.30 утра поставил грот.

7.40. Прошли Нор. Погода пасмурная и холодная. Ветер с норда, порывистый. В полдень на зюйд-весте открылся Рикалзерс. Обрадовался солнцу, выглянувшему ненадолго. Задел двух испанцев, но сразу же пошел дальше. С 13 до 15 часов ветер очень слабый, идет зыбь. В 15 часов у Вестгейта пошел в лавировку. Ветер от оста, свежий. Поставил большой кливер. После того как обогнул мыс Норт-Форленд, ветер ослаб, сильная зыбь. В 19 часов встал на якорь с дректовом на отмели Сэндвич Флэтс. Всю ночь судно страшно кидало с борта на борт.

12 июня. Попутный ветер от норд-оста, довольно свежий. Иду под одним гротом. Очень много работы. Выпил чаю ранее обыкновенного. Поставил кливер и бизань. Умылся, приготовил завтрак, пока не пришли в Дувр. С 9 до 10 дрейфовал в бухте Довер-бей, позавтракал, сделал все необходимое и продолжил переход. В 10.30 поставил большой кливер. В 11.00 у Фолкстона пошел полным ходом, но ветер вскоре ослаб. В 14.30 прошел Данджнесс, двигаясь против течения. Ветер ост-зюйд-ост, слабый. В 19 часов миновал Сент-Леонардс. Ветер зюйд-зюйд-вест, слабый. Судно резво идет под большим кливером, волнение уменьшилось. В 20.30 встал на якорь возле Бексхилла. Ночь ясная. (Бекс-хилл находится между Сент-Леонардсом и Истборном.)"

Это была последняя запись в его вахтенном журнале. Известно, что из Истборна Мак-Маллен отправил письмо, вероятно, 13 июня, когда встал на якорь и высадился на берег. Что он делал потом, неизвестно. Вечером 15 июня Мак-Маллена обнаружили французские рыбаки — он сидел в кокпите, обратив лицо к небесам, — он был мертв уже сутки, а "Персей", повинуясь воле своего капитана, шел заданным курсом, курсом "вниз по Каналу".