Море синеет…

Таити со всех сторон окружен барьером рифов, которые находятся на расстоянии от нескольких метров до полумили от береговой линии. Почти всегда над рифами шумит прибой. В рифах есть проходы для судов, но из-за сильных течений необходимо постоянно быть внимательным.

В лоции говорится, что при подходе к Папеэте следует взять лоцмана и входить в порт в дневное время. Но и ночью можно войти в гавань — на берегу имеются два красных створных огня, и у меня как раз есть хороший план гавани. Мы уже больше месяца находились в море и прошли 8700 миль, а мерцающие огоньки притягивали как магнит.

Вскоре после полуночи мы нашли проход в рифах, легли на створ и вошли в гавань, слыша с обоих бортов грохот бурунов. Очутившись на фарватере, мы круто повернули на ост и медленно поплыли вдоль набережной Папеэте, о которой столько были наслышаны. Пришвартовались к бочке во внутренней гавани, напротив правительственного дока.

Воздух был насыщен волшебным ароматом цветов, с суши доносились давно забытые звуки. Слышно было, как едет по городу молочник, как один за другим просыпаются обитатели. Пенье птиц, лай собак, мычанье коров — мы так отвыкли от всего этого. Я поднял карантинный флаг, и меня охватило удивительное чувство, какое испытываешь лишь после долгого плавания — чувство умиротворенности и полнейшего удовлетворения."

Таити понравился Робинсону, Он долго гостил на острове и чувствовал себя там как дома. Это видно из приведенного ниже отрывка:

"Когда последний случайный посетитель, проглотив коктейль, исчезал, в клубе снова воцарялась тишина, компании собирались за облюбованными столами на просторной веранде и, не удостаивая вниманием толпу местных жителей, метисов и белых низшего ранга, разглядывали пароход, который вот-вот отойдет от стенки. До прихода следующего почтового судна на Таити устанавливалась более или менее нормальная жизнь. Теперь мне не нужно расхаживать перед туристами с видом гида, и я, облокотившись о перила, махал вслед отходящему судну и чувствовал себя старожилом острова. Кто-то спросил, не встречал ли я Туриа; перебросился парой слов с плантатором, с которым не виделся с прошлого прихода судна; домой я шел по знакомым улочкам, мне знаком здесь каждый холм, каждая китайская лавка; работавшие на дороге маленькие веселые аннамитки с младенцами на груди махали мне, приветливо улыбаясь испачканными в бетеле "губами. Тут был мой дом, по крайней мере на какое-то время.

Мне доставляло удовольствие наблюдать, как приходят и уходят маленькие туземные шхуны и тендеры с Туамоту с их пестрым грузом; люди, коровы, куры, свиньи, копра, раковины-жемчужницы, всевозможные товары каким-то образом умещались на палубе, где, вы готовы побожиться, места не хватит и для десятой доли всего этого добра.

С удивительной регулярностью один за другим следовали праздники. Мне полюбились экзотические яства, от обилия которых ломились столы (их готовили на раскаленных камнях, врытых в землю). Даже на самом невзыскательном пиршестве непременно подавалась сырая рыба в мктихаари, то есть в соусе из кокосового ореха, моллюски и несколько видов особо приготовленной рыбы, пои из бананов, пау-пау или каких-либо иных фруктов, таро, бататы — местный сладкий картофель, феи (разновидность банана, который нужно варить), пота, хорошо вымоченная в кокосовом соусе, дичь, молочные поросята и фрукты.

Для новичка сырая рыба кажется отвратительной, для посвященного же нет блюда более аппетитного, чем разрезаная на кубики рыба, хорошо просоленная и пропитанная лимонным соком в течение нескольких часов, которую еще и обильно сдабривают соусом. Пота — это тоже незабываемое лакомство. Пота — разновидность зелени; вершки таро готовят вместе с нарезанными кусочками свинины и курятины, иногда с добавлением лука. Блюдо это удивительно ароматно и вкусно.

Местные танцы неизменно доставляли мне удовольствие. Я и сам вдоволь натанцевался: мне довелось быть на празднестве, которое началось 18 июня и прекратилось через десять дней, чтобы возобновиться 14 июля. Новый карнавал, посвященный на этот раз французскому национальному празднику, продолжался неделю.

Как и в предыдущий месяц, все это время, пока жители острова состязались в танцах, раздавались стук барабанов и пение. Теплыми душистыми ночами я наблюдал, как извиваются в танце смуглые тела, озаряемые светом луны или дымящимися факелами."

В дальнейшем плавании Робинсона в качестве матроса сопровождал весьма удивительный полинезиец, уроженец Таити. Этому низенькому человечку не было цены. Он умел стоять на руле, работать на палубе, брать рифы, стряпать При любой погоде в любое время суток, причем все делал одинаково умело. Почти в каждом порту, в который заходил Робинсон, он напивался и попадал в тюрьму. Но что из того? Робинсон рассказывает, как этот полинезиец попал на "Сваап".