Морские дежавы. Морская культура, континентальные империи и конфликт, который создал современный мир

В период с 1435 по 1528 г. в государстве практически непрерывно происходили столкновения между враждующими группировками, что приводило к частым, насильственным, дестабилизирующим изменениям. Хаос был единственной стабильностью. Французские и миланские администраторы постоянно не могли удовлетворить экономические запросы своих коммерчески настроенных подданных, а местные дожи были смещены соперничающими группировками. Неудивительно, что порядок и стабильность Венеции стали маяком для всей Италии. За полвека до 1500 г. судьбы двух городов кардинально разошлись: Венецианская торговля выросла до 750 тыс. дукатов в год, тогда как генуэзская упала до 125 тыс. Спад начался после завоевания Константинополя османами в 1453 г., которое положило конец черноморской империи Генуи, и возвращения Венеции Кипра в 1474 г. Попытки переориентировать торговлю на западное Средиземноморье и север Африки натолкнулись на жесткую конкуренцию со стороны иберийских, английских и французских торговцев. Большая часть этой торговли осуществлялась на крупных частных карраках без прямого вмешательства государства. Из-за политической непоследовательности генуэзцев торговые отношения постоянно подрывались пиратством. В отличие от этого венецианская дипломатия и компенсация обеспечивали безопасность жизненно важных рынков, включая средиземноморскую торговлю пряностями. Одним из результатов стало резкое сокращение генуэзского судостроения и доли населения, работавшего на море или в море. Как отмечает Стивен Эпштейн: "Венеция нашла способ сохранить гражданский мир, а Генуя - нет". В условиях упадка внутренней торговли генуэзские банкиры вкладывали деньги в иностранные предприятия, в том числе в португальские азиатские путешествия, используя значительное присутствие генуэзцев в Лиссабоне, Севилье и Кадисе для открытия новых возможностей. Открытие Америки генуэзским мореплавателем Христофором Колумбом сместило акценты города, в то время как Османская империя реорганизовала восточную торговлю. Американские слитки изменили генуэзскую экономику. Пиренейский протекционизм заставлял генуэзских купцов работать в рамках своих систем, в значительной степени игнорируя саму Геную.

Фердинанд Арагонский осознал свою зависимость от генуэзских банковских и торговых сетей в 1482 году. Его централизованное военное государство подавило ключевых экономических игроков в Арагоне и Каталонии, поскольку Кастилия мобилизовала военную мощь для завершения Реконкисты. Он использовал военно-морскую и торговую мощь генуэзцев для обеспечения торговых связей, потоков ресурсов и займов. Многие из этих функций были возложены на иностранных подрядчиков, вместо того чтобы позволить любому из квазинезависимых регионов Испании функционировать в качестве морского государства - государства, управляемого купцами и банкирами, а не землевладельцами и военачальниками, которые руководили централизованным испанским государством. От иностранной, относительно далекой и политически слабой Генуи можно было избавиться, если она становилась проблемой. Эти отношения отражали развитие Испании. Захватив Севилью, кастильцы хотели контролировать Гибралтарский пролив; поначалу "офицеры и люди, занятые в этих морских операциях, были в основном итальянскими наемниками, и в течение многих лет традиционная морская торговля Севильи также оставалась в руках либо мусульман, либо пизанцев или генуэзцев".

В то время как Генуя оставалась морским государством, управляемым по базовой модели морской республики, Венеция создавала культуру для поддержания амбиций морской державы, развязанных дожем Энрико Дандоло. Поскольку Генуя оставалась морским государством, ее богатство не воплощалось в гражданском великолепии и публичной демонстрации. Не имея великодержавных амбиций и, соответственно, не нуждаясь в демонстрации статуса и идентичности посредством искусства, Генуя не создала местную школу художников, представляющих культуру морской державы. Генуэзские меценаты нанимали фламандцев и других итальянцев для создания типовых произведений искусства. Якоб Буркхардт подчеркивал пресловутое презрение Генуи к высшей культуре. Пример Генуи наглядно показывает, с какой ненадежностью сочетаются богатство и обширная торговля, а также внутренние беспорядки при владении далекими колониями». Игнорируя тот факт, что Венеция, обладавшая несравненно большей морской империей, оставалась упорядоченным государством, Буркхардт не признавал ни важности моря, ни последствий того, что Генуя была морским государством. Вместо того чтобы конкурировать в вежливом мире культурной демонстрации, генуэзские элиты сражались на узких улочках своих родовых районов. Они не создавали себе никаких образов.