Морские дежавы. Морская культура, континентальные империи и конфликт, который создал современный мир

Несмотря на унижение, Генуя сохранила независимость, поскольку Франция не была морским гегемоном, как Рим. Власть Людовика ограничивалась наличием "английского, голландского и испанского флотов, действующих в Средиземном море". Сила республики заключалась не в эскадре галер, которую она легко могла согласиться разоружить, а в интересах, связанных с ее портом. Не только Людовик потерпел бы поражение от "морских держав", но и Генуя, казавшаяся "беззащитной", сохранила нейтралитет еще на столетие. Республиканская Франция, истинная наследница универсальной монархии Римской республики, просто интегрировала Геную в континентальное супергосударство. Генуя не восстановила свою независимость в 1815 г., поскольку республика была в цене, а англичане стремились лишить французов полезной военно-морской базы.

Хотя опыт Генуи показал ограниченность возможностей морских государств, она просуществовала так же долго, как и венецианская морская держава. Эти олигархические республики вдохновили политических мыслителей всей Европы, в частности голландцев, и помогли сформировать североевропейские морские державы.

Принято считать, что Португалия была морской державой, и это предположение путает обладание глобальной морской империей с культурной идентичностью. Португалия, как и ее более крупные иберийские соседи, оставалась глубоко континентальной страной, не обладавшей ни всеохватывающей политикой, ни экономическим динамизмом, ни морским фокусом для формирования идентичности морской державы. Пиренейские морские империи управлялись королевскими самодержцами, которые ставили религиозную веру выше коммерческого успеха, континентальную экспансию выше контроля над морем и навязывали монополистические экономические модели, подавлявшие инициативу и предприимчивость. Пиренейские монархи заставляли всех участников экономической деятельности работать в рамках системы, в которой доминировали континентальные интересы.

Португальским империализмом двигало религиозное рвение, связанное с завоеванием Северной Африки и вызванное нехваткой продовольствия и денежных средств. Создание португальской империи началось с захвата в 1415 г. марокканского города Сеута, который до сих пор находится в руках иберийцев. Принц Генрих, "Мореплаватель", отправился в плавание за сахаром, рабами и золотом к западному побережью Африки, чтобы финансировать расширение этого и других прибрежных анклавов. Получив контроль над азиатской торговлей пряностями, централизованная командная экономика Португалии безжалостно использовала эту возможность для пополнения королевской казны для внутренних и североафриканских проектов. Королевские монополии поддерживали высокие цены и низкие объемы торговли, исключая частное предпринимательство.

Королевский контроль подавлял инициативу, замедлял процесс принятия решений и отягощал империю мощными религиозными программами, разрушая зарождающуюся культуру морских держав. В 1511 г. Португалия захватила великий азиатский торговый центр Малакку, но религиозные предрассудки, исключающие мусульманских купцов, и королевские монополии быстро сделали порт бесполезным. Португальские правители использовали доходы от заморской торговли для финансирования территориального и религиозного крестового похода в Северной Африке. Религиозные цели побудили их передать контроль над империей и ее крошечным португальским колониальным населением церкви. Это королевско-религиозное партнерство, начавшееся в 1319 г., не оставляло места для купцов, а несоответствие миссионерской деятельности и меркантильной торговли ставило под угрозу торговлю с мусульманами. Принц Генрих финансировал новаторские путешествия через Орден Христа, казначеем которого он являлся. Главной эмблемой португальского имперского проекта стали вездесущие красные кресты, которые украшали стены Белемской башни и паруса португальских карраков. Это был знак Ордена Христа, крестоносной организации с мощной земной программой, которая завершилась кровавой развязкой в Марокко. В отсутствие альтернативных источников капитала в португальской морской торговле доминировали религиозные ордена. Иезуиты содержали свои заморские форпосты за счет частной торговли, которая, наряду с привилегиями, полученными от короны, неизбежно ущемляла интересы рядовых купцов. Партнерство короны и церкви не позволило Португалии создать всеохватывающие политические институты, чтобы направить национальные усилия на море. Короли не допускали португальских купцов к политической власти и экономическим возможностям, а церковники помогали им в реализации собственных планов.