Морские дежавы. Морская культура, континентальные империи и конфликт, который создал современный мир

Без политически влиятельных купцов португальская заморская торговля зависела от генуэзских банкиров, купцов и судоходства для финансирования и перемещения импорта из Лиссабона в Антверпен, другой рынок, на котором доминировали генуэзские банкиры. Не случайно, что португальский век в Азии был завершен настоящей морской державой, республикой, сформированной на основе относительно инклюзивной политики и открытой экономики, необходимой для поддержания морского империализма.

В ментальном мире португальских королей и принцев, от принца Генриха до доминиканца Себастьяна, доминировало рыцарское стремление к боевой славе. Династия Авизов была одержима идеей чести, крестовых походов против неверных и расширения португальского могущества. Осознавая финансовые выгоды, король Иоанн II стимулировал морскую экспансию. После его смерти в 1496 г. Мануэл I, "удачливый", потратил полученные средства на проекты по повышению престижа внутри страны, чтобы укрепить свой статус в Европе. Мануэль, который "мечтал короновать себя королем всего христианства", женился на старшей дочери Фердинанда и Изабеллы. Их сын, наследник всех королевств Иберии, стал воплощением амбиций Авиза. После смерти жены и сына Мануэль использовал азиатские богатства для централизации государства, усиления королевской власти и нападения на Марокко. Чтобы добиться расположения Испании, он изгнал евреев. Многие из них переселились в Низкие страны, продемонстрировав тем самым фундаментальные культурные различия между протодержавой и континентальным государством. Мануэл пожертвовал основным источником морского капитала, навигационной науки, предприимчивости и активности, сосредоточившись на континентальных амбициях, что привело к тому, что Португалия никогда не станет морской державой, ориентированной на заморскую торговлю и империю.

Азиатское богатство породило престижную архитектуру: башню и монастырь в Белеме, дворец в Синтре. В стиле "мануэлино" преобладали канаты и армиллярные сферы, провозглашавшие владычество Португалии над морем. Впечатляющая башня Мануэля, хотя она уже давно используется для обозначения океанской активности, представляла собой инкрустированный крестами христианский бастион, охранявший Лиссабон от мусульманских налетчиков и поддерживаемый святым фортом на реке Тежу. Доминирующим символом мануэлинской архитектуры оставался крест, символизирующий синергию королевского и церковного абсолютизма. Португалия прославляла морскую мощь, но не могла ее постичь. Режим Мануэла был религиозным, абсолютистским и континентальным.

В основе проблемы, как заметил Джон Эллиотт, говоря об Испании Габсбургов, лежала культура, "пропитанная крестоносными идеалами, привыкшая в результате реконкисты и завоевания Америки к поиску славы и добычи, а также господство церкви и аристократии, которые увековечили те самые идеалы, наименее благоприятные для развития капитализма". Чарльз Боксер нашел еще одно подтверждение в истории торгового мореплавания:

Несмотря на то, что португальская империя была, если можно так выразиться, морской, у страны-матери не всегда хватало моряков и судов, чтобы справиться с собственной колониальной торговлей, часть которой иногда осуществлялась на иностранных (в основном английских) судах.

Несмотря на трансокеанские империи в Азии и Америке, Португалия сохранила аристократическую наземную культуру, где кровь и земля имели гораздо большее значение, чем недостойный бизнес морской торговли.