Морские дежавы. Морская культура, континентальные империи и конфликт, который создал современный мир

До 1650 г. Республика не пыталась приобрести стратегическую морскую мощь, способность командовать на море, не создавала боевой флот для контроля над морями и не выступала в качестве морской державы. Она приобрела эти амбиции и инструменты в качестве прямого ответа на вызов, брошенный английским контролем над Ла-Маншем, и то только после того, как Стадхолдерат был приостановлен республиканской олигархией, в которой доминировал Амстердам.

В период с 1653 по 1672 г. безштадтская Республика "Истинной свободы" выступала как настоящая морская держава, исключительная великая держава в европейской системе, определяемая относительно инклюзивной политикой и военно-морской мощью. Стоимость боевого флота показала, что если три приморские провинции сознательно выбрали для себя морскую идентичность, то четыре провинции, не имевшие выхода к морю, не сделали этого, поэтому идеологическое и культурное ядро Республики оставалось подвижным на протяжении всех лет, когда она функционировала как морская великая держава. Золотой век" экономического могущества протогегемонии закончился в катастрофическом 1672 году. Вторжение французов привело к восстановлению штадхолдера и его армий, что стало запоздалым признанием стратегической реальности. Будучи континентальным государством с ограниченной территорией и недостаточными людскими ресурсами, Республика была вынуждена сосредоточиться на сухопутных проблемах, прежде всего на протяженных сухопутных границах. Для этого требовались дорогостоящие стационарные оборонительные сооружения и постоянная армия, а не боевой флот. В последующие четыре десятилетия морской флот был принесен в жертву крепостям, армиям и союзам, которые должны были обеспечить выживание государства. Голландцы отказались от морской мощи в пользу безопасности.

В 1579 г. Утрехтская уния, в результате которой была создана Республика, представляла собой оборонительный союз семи провинций против Испании. Она защищала их права и делегировала полномочия национальному Генеральному штату - Государственному совету, состоящему из двадцати пяти членов, в котором все семь провинций были представлены в равной степени. Эта структура отражала старые структуры и разделения власти, которые были поддержаны Восстанием, сохраняя местную исключительность в уникальной политической системе, связанной общим "национальным" стремлением противостоять испанской централизации. Теоретически система обязывала города, провинции и государство договариваться и идти на компромисс, способствуя принятию взвешенных решений, однако экономическое и политическое влияние Голландии, в значительной степени обеспеченное займами менее процветающих провинций, давало ей право доминирующего голоса. Эта система ограничивала роль центрального правительства: оно могло координировать, но не контролировать отдельные провинции. В отличие от современных абсолютистских монархий, гибкость системы обеспечивала стабильность за счет интеграции различных интересов, особенно за счет сложного балансирования торговли и налогообложения, что способствовало развитию экономики. Генеральные штаты собирались в Гааге, столице Голландии и Республики, каждый день недели, чтобы руководить войной, внешней политикой и федеральными налогами. Для принятия положительных решений требовалось единогласие. Гаага также являлась резиденцией Стадхолдера. Республика сочетала в себе представительное ядро, управляемое местными олигархиями, с общим руководством выборного главы государства. Она также закрепила доминирующее положение Голландии в Республике и доминирующее положение Амстердама в Голландии. Города обладали восемнадцатью из девятнадцати голосов в провинциальном правительстве Голландии, дворянство - одним. Эта система способствовала проведению консультаций и переговоров, что привело к объединению групп интересов.

При поддержке Англии и Франции "буржуазное военно-фискальное государство" к 1588 г. добилось фактической независимости и создало первую современную экономику. Разгром испанской армады англо-голландскими войсками позволил республике сосредоточиться на снижении угрозы морского разбоя со стороны фламандских каперов, используя агрессивное патрулирование, конвои и развивающийся страховой рынок. Блокирование устья Шельды разрушило экономику Антверпена и южных провинций, а также помешало Испании перебросить войска по морю. Расцвел каперский промысел, использовавший инвестиционные возможности и свободные капиталы. Относительная безопасность на море сфокусировала внимание на морской торговле, как и решение республики, испытывавшей нехватку средств, передать заграничные военно-морские операции акционерным обществам, которые превратились в квазинациональные империи.