Морской волк

Ждали мы короля Франции почти две недели. За это время мой кутильер дважды проведал мать и младших сестер, а Тома научился готовить любимые мною блюда и наслушался матов на русском языке из-за того, что тормозит не только телом, но и мозгами. В минуты особого раздражения я до сих пор употребляю сокровища русского языка. На других языках не так глубоко чувствую сакральный смысл заповедных слов. Французы считают, что ругаюсь на турецком. Для них непонятное и турецкое — синонимы. Во время очередного визита в Плесси я узнал, что король сейчас в городке Пон-де-Сэ ведет переговоры с бретонцами, и правильно предположил, что это надолго, а потому пора Магомету идти к горе. Тем более, что до Тура добралась новость, что на Шарля Тоннерского совершили покушение неблагодарные подданные, выстрелив из аркебузы, но промазали и случайно попали в гостившего у него Пьера де Бофремона, графа де Шарни. Пуля, пробив кирасу, угодила в живот. На черта эти кирасы покупать, если не спасают?! Граф де Шарни помучился три дня — и отправился кататься на санках по Млечному Пути.

Пон-де-Сэ можно, конечно, назвать городом, но, по моему мнению, к нему больше подходит слово бастида, то есть, большое село, кое-как укрепленное. Был ров шириной метров пять, вал примерно такой же высоты с палисадом поверху и две надвратные башни на одной улице, в противоположных ее концах. Под стенами бастиды расположилась лагерем часть французской армии. Солдаты жили в одинаковых палатках, расставленных ровными рядами. Как мне рассказали, теперь ядро армии составляли регулярные войска — ордонансные роты, в которых было по пятьдесят, сто или двести «копий», и вольные стрелки. К последним относились все пехотинцы: лучники, арбалетчики, аркебузиры, пикинеры, алебардщики, артиллеристы. Вольными их называли потому, что были освобождены от налогов. Кстати, аркебузы все еще были с коротким стволом, иначе не зерненым порохом трудно заряжать, и без плечевого приклада, а с подмышечным коромыслом. Стреляли из них с упора. Прочие отряды, набираемые временно, включая рыцарей, решали второстепенные задачи. Простолюдин, служивший жандармом в ордонансной роте, теперь был важнее рыцаря. Да что там жандарм! Любой артиллерист котировался выше рыцаря. Благородное сословие было опущено ниже плинтуса. Именно в это время игры в рыцарей были на самом пике.

Король остановился в доме виноторговца, а не в замке Бриссак, расположенном неподалеку от Пон-де-Сэ. Сбор винограда только начался, так что в доме было много свободного места. Приемная находилась на первом этаже, в конторе виноторговца. В ней был любимый королем полумрак, а на стенах висели любимые шпалеры, те самые, с фривольными фифочками, что я видел в Плесси. Другим был человек возле Людовика Французского. Место Жана Дайона занял невысокий тип с волнистыми рыжеватыми волосами, закрывающими уши, большим лбом, умными глазами под высоко расположенными бровями, из-за чего глаза казались совиными, длинным тонким носом с горбинкой и маленькими ртом и подбородком. Верхняя часть лица была намного больше нижней. Будем надеяться, что увеличение употреблено для размещения дополнительного мозгового вещества. Одет секретарь был богаче короля, причем по бургундской моде. Таких высоких воротников, больших буфов и коротких гаунов французы пока не носят.

— Я не сомневался, что ты выполнишь задание, но не догадывался, что выстрелом из аркебузы, — сказал Людовик Одиннадцатый, после обмена приветствиями. — Кто стрелял?

— Такие важные дела никому не доверяю, — сообщил я.

— С какой дистанции? — продолжил допрос король.

— Футов триста пятьдесят, — приврал я.

— С такого расстояния никто из моих аркебузников в лошадь не попадет! — восхищенно воскликнул Людовик Одиннадцатый.

— И кирасу не пробьет, — подсказал новый секретарь.

— У меня аркебуза из Венеции, изготовленная по заказу, а порох из Индии, — объяснил я.

Иностранное и особенно заморское по определению лучше местного.

— Наверное, дорого заплатил? — поинтересовался король Франции.

— На оружии не экономлю. От этого зависит моя жизнь, — добавил я.

— И правильно делаешь! — похвалил он. — А я не экономлю на умелых исполнителях моих приказов. Как ты хочешь получить вознаграждение: землями или деньгами?

Поскольку земли предлагались первыми, правильнее было бы выбрать их. Дадут фьеф с двадцатью ливрами дохода, который побоишься продать при жизни короля. Зачем мне такое счастье?!

— Лучше деньгами, — ответил я и подсластил пилюлю, объяснив: — Собираюсь построить корабль и послужить вам, воюя с вашими врагами на море.

— Ты и кораблем умеешь управлять?! — удивился король.

— У меня много скрытых талантов, — признался я без ложной скромности.

— Филипп, выдай ему тысячу экю, — приказал Людовик Одиннадцатый секретарю и посмотрел на меня.

Это был верхний предел суммы, на которую я рассчитывал, поэтому не удивился и не сильно обрадовался.

— Сейчас, мой король, — произнес секретарь и пошел в угол комнаты, к стоявшему там большому черному сундуку с медными углами, ручками и петлями и пластинами для двух замков.