Морской волк

Видимо, от радости, что избавился от висевших на балансе непригодных бомбард, адмирал дал мне столько леса, сколько я просил, причем лучшего качества. Я решил построить трехмачтовый корабль длиной тридцать шесть, шириной восемь, осадкой четыре метра и грузоподъемностью около пятисот тонн. Как не воспользоваться халявой! На фок-мачте и грот-мачте будут прямые паруса, включая марселя, а на бизань-мачте — косые, трисель и топсель. Благодаря длинному утлегарю, будем поднимать фор-стеньги-стаксель, средний кливер, кливер и бом-кливер. Носовая и кормовая надстройки будут низкими, чтобы не создавали дополнительную парусность, не ухудшали маневренность. Само собой, будет твиндек и вертикальная водонепроницаемая переборка в районе грот-мачты, которая будет делить трюм и твиндек на две части. Так повысится живучесть корабля. Борта будут немного наклонены внутрь, чтобы мешать взятию на абордаж. В фальшборте сделают пушечные порты, по шесть с каждого борта, на двенадцать пушек, которые будут стоять на главной палубе. Две длинноствольные пушки установим на полубаке, а на корме — две короткоствольные калибра двести миллиметров, изготовленные по принципу карронад для стрельбы картечью по противнику, идущему на абордаж. Я видел такие в Великобритании на паруснике-музее. До них додумаются лет через триста. Итого шестнадцать пушек. Для данной эпохи не самое мощное судно, уже есть и покруче, с полусотней и даже более орудий. Зато корпус будет надежнее самых надежных современных кораблей. Обычно обшивку набирают из досок толщиной два дюйма. Я решил сделать обшивку трехслойной, что в сумме составит пятнадцать сантиметров. Все-таки стрелять по нам будут из пушек, пусть пока и плохоньких. Проломить такой борт им будет трудно даже с близкого расстояния. Такое усиление произойдет за счет уменьшения грузоподъемности, но безопасность для меня важнее. Надводный борт и паруса выкрасили в светло-серый цвет с более темными пятнами. Так нас будет труднее заметить и определить направление нашего движения. По классификации, которая будет в будущем, мое судно — барк. Местные корабелы величали его караккой. Слово пошло от куркура — так арабы величали «круглые» суда. Отличия моего корабля в виде низких надстроек и более узкого корпуса в расчет не принимались. Я не стал спорить. Пусть будет каракка, лишь бы ходила быстрее и маневрировала лучше, как барк. По моим прикидкам, корабль обошелся нам с королем тысячи в три золотых экю. Как маленькая сеньория. Надеюсь, что я не прогадал.

Корабль был спущен на воду в середине апреля и к концу мая доведен до ума. По требованию корабелов был приглашен за десять золотых священник, который окропил палубу красным вином. Видимо, вино заменило кровь жертвенных животных или людей. Затем адмирал Жан де Монтобан пожелал кораблю долгих лет плавания и выпил вино из нового, специально купленного, серебряного кубка, который зашвырнул далеко в море. Полет кубка проводило множество пар глаз. Во время отлива здесь будет много желающих разбогатеть.

Теперь барк был готов отправиться в поход. Кладовые заполнили оружием, боеприпасами, доспехами, запасными материалами, едой и бочками с водой. Экипаж из тридцати матросов, пятидесяти комендоров и двадцати морских пехотинцев — арбалетчиков и аркебузиров — обучен и размещен в каютах и кубриках. Матросы и арбалетчики будут получать по четыре экю в месяц, аркебузиры и комендоры — по пять, младший командный состав — по семь, а офицеры — по десять. На корме с правого борта находилась моя большая каюта с кабинетом, спальней и санузлом, с левого — каюты поменьше для двух шкиперов, которые выполняли обязанности лейтенантов, а между ними — совсем маленькая для Лорена Алюэля и Тома. Под нами были винный погреб и каюта для «унтер-офицеров»: боцмана и его помощника, двух старших комендора, по одному на каждый борт, сержанта морских пехотинцев, счетовода, плотника и лекаря. Рядовой состав располагался в двух кубриках в носовой части, матросы отдельно от пехотинцев. Так им будет легче враждовать и труднее сговориться.

К тому времени с Карлом, герцогом Бургундским, было подписано перемирие, но началась война с Хуаном, королем Арагона, Наварры и Сицилии, из-за графства Руссильон. Несколько лет назад Людовик, король Франции, одолжил ему денег, взяв в залог это графство. Король Хуан считает, видимо, что долги возвращает только трус. Руссильонцы поддерживали то одну сторону, то другую. Я сразу вспомнил Роже де Слора, родившегося в Руссильоне и ставшего графом Афинским. Он тоже всё время старался поддерживать ту сторону, которая, по его мнению, сильнее. Знал, где родиться.