Московская стена

Ее лицо сморщилось, как от боли, став на миг некрасивым, почти старческим, и тут прежнее восторженно-нежное отношение к прекрасной незнакомке из автобуса нежданно-негаданно на секунду снова вернулось к Кольке. Ворон, запрыгнув на рулевое сиденье, едва слышно, но длинно выматерился – как молитву прочел. Сплюнул в окно, выжал газ. Поднимая столб еще свежей, весенней пыли, погнали насколько позволяли уже местами взломанная травой дорога и неприкаянно болтавшийся сзади фургон. До Казани было километров двести-триста. Все, на что оставалось надеяться – парапланы вовсе не посланы по их душу, а случайно залетели в эту глушь. Но даже Кольке эти высказанные физиком надежды показались наивными. У парапланов, если вспомнить их маневры, наверняка была радиосвязь друг с другом. Они точно высматривали, выслеживали добычу.

Прошло с полчаса гонки по ухабам – и стало окончательно ясно, что они попали. На одном участке, где дорога развернулась вдруг длинной прямой лентой, Колька увидел в зеркало заднего вида бесформенный сгусток пыли – словно мощный торнадо, настигая их, мчался по пятам. Ворон выматерился, уже не таясь. Остановил машину. У него, оказывается, был в запасе план на случай подобных природных явлений.

– Садись на мое место! И гони! – рявкнул он Голдстону, появившись из фургона с ручным пулеметом наперевес. – А ты – со мной!

Уже на ходу Колька запрыгнул в фургончик, напоминавший склад на колесах. Вдоль стен расставлены и тщательно закреплены канистры с бензином, ящики с гранатами, патронами и тушенкой. Ворон, больно стукнувшись по пути пару раз, подскочил к заднему оконцу фургона, с короткого размаха высадил прикладом стекло.

– Сюда иди! – крикнул Кольке, прилаживая широкое дуло к стенке фургона и начиная целиться в столб пыли позади них. – Только держи крепче! Трясет! Нас самих не перестреляй!

Потом Ворон еще что-то кричал, ругался, отплевывал залетавшую в рот пыль, но от грохота его пулемета и треска Колькиного «калаша» все сливалось в одну сплошную монолитную симфонию, почти музыкальное сопровождение для неотвратимо, торжественно надвигавшегося на них пылевого торнадо. Иллюзия развеялась, когда из облака пыли вальяжно вынырнуло пятнистое пузо бронетранспортера, так и не вспоротое пулеметом Ворона.

– Почему они не стреляют-то?! – изумился Колька, пока Ворон, сделав паузу, зачарованно разглядывал надвигающийся заостренный нос БТР – тот словно намеревался просто-напросто разрезать пополам скорлупу фургончика.

– Живые мы им нужны, живые, – рассеянно пробормотал командир, отбрасывая бесполезный пулемет и шаря глазами по расставленным вокруг ящикам. – То есть не мы, а гребаный физик этот. Он всем нужен… Всем!

Нырнув в проход между штабелями, Ворон с минуту копошился где-то у Кольки за спиной. «Гранаты. В ящике», – догадался Колька, припомнив аккуратно разложенные по сотам-отверстиям огромные черные яйца. И верно – командир, зажав что-то в правой руке, метнулся обратно к окошку, заорав попутно Кольке:

– Давай на пол!

Захватив горлом побольше воздуха, будто собираясь нырнуть на глубину, Колька рухнул на пол отчаянно болтающегося из стороны в сторону фургона. Даже так звук взрыва молотком саданул по голове, заполнив ее бесконечными, разбегающимися от затылка кругами. Потом были еще два взрыва, уже приглушенные. И радостный, дикий вопль Ворона.

– Есть! – орал он. – Есть, мать его побери!

Именно в этот момент джип начал резко тормозить. Ворон, не устояв на ногах, рухнул сверху на Кольку, больно придавив ему щеку пуговицей. Когда же фургон остановился, Колька на время будто провалился в ватную, слегка подрагивающую в ушах тишину. Потом где-то сверху прохрипел лежащий на нем Ворон:

– Сволочь… Колонизатор поганый!

Не говоря ни слова, Колька выбрался из-под командира и на коленках подобрался к окошечку. Первое, что увидел – столб жирного, черного дыма метрах в ста позади. Там, съехав под заросший жизнерадостной, изумрудной травкой откос, несильно, как бы нехотя, горел преследовавший их БТР. Длинное дуло его пулемета беспомощно упиралось в кусты. Пылевая завеса еще стояла над дорогой, но из нее уже материализовались сразу четыре открытых армейских джипа, притормозившие поблизости от бронетранспортера и стоявшие сейчас оставленными и пустыми. Вокруг не было видно ни души, но Колька физически ощутил, что сидит здесь под прицелом не одного автомата и смерть находится от него ровно на том расстоянии, которое нужно преодолеть пальцу при нажатии курка.

– Пошли. Пошли отсюда!

На карачках они выбрались из фургона, подгоняемые зловещей тишиной, за которой может последовать только та самая смерть. Машина встала почти на вершине холма и отсюда было отлично видно, как впереди шоссе перегораживает многослойная баррикада, составленная примерно из десятка разнокалиберных автомобилей.

– Вот обложили, сволочи!