Московская стена

В интонации, с которой Ворон сказал это, проскользнуло восхищение, относившееся, скорее всего, к тому факту, что на их поимку потрачены невиданные по теперешним временам технические ресурсы. В глазах у командира был не страх, нет. Шизофренический задор и веселье – умирать так с музыкой!

– Сейчас отцеплю фургон, а ты отгони джип на обочину, – почти торжественно приказал Ворон вылезшему из машины Голдстону. – Иди обратно в машину, я просигналю.

Англичанин не двигался, молча переводил глаза с копошащегося под фургоном Ворона на баррикаду из автомобилей под горкой.

– Ты чего, русский забыл что ли? – командир, оторвавшись от прицепа, угрожающе потянулся к лежащему на земле «калашу».

Но Голдстон, похоже, пытался что-то рассчитать.

– Шансов немного, – сказал он наконец, видимо имея в виду план Ворона. – Хотя они есть. Дорога продавлена до колеи. Наверное, здесь раньше ездило много грузовиков. Только нужно аккуратно подтолкнуть фургон.

Лицо Ворона расплылось в улыбке, полусумасшедшей, полусамодовольной.

– Умный ты, оккупант! Таких бы как ты нам для генофонда побольше – никто с Россией совладать бы не смог!

Вскоре джип и фургон поменялись местами – фургон стоял впереди, а машина упиралась бампером прямо в его посеченный осколками гранат зад. Голдстон снова сел за руль, Ворон устроился рядом на переднем сиденье с автоматом в руках. Колька, запихнувшись назад, все еще непонимающе пялился в лобовое стекло. И только когда джип тихо и плавно тронулся с места, аккуратно подталкивая перед собой фургон, все для него прояснилось. Фургон – это огромная бомба, начиненная бензином и взрывчаткой. Они попробуют запустить ее с холма прямо в баррикаду из автомобилей, а потом взорвать. Едва Колька осознал это, его охватило то самое сумасшедшее, бесшабашное веселье, которому чуть раньше поддался Ворон. Вроде ты и мертвый уже почти, но еще есть отличная возможность оторваться напоследок, устроить такой адский цирк, что мама не горюй!

Сначала шел более-менее плоский участок дороги, потому джип вообще не отлипал от фургона, упрямо бодая его вперед. Но дальше начинался резкий спуск, потому грохоча и подпрыгивая на ямах, фургон с заметным удовольствием сам устремился со склона вниз. Кольке показалось почти фантастикой, что эта неуклюжая конструкция на колесах способна, никуда не сворачивая и не сваливаясь с шоссе, самостоятельно проехать метров двести, а то и больше. Но Голдстон, похоже, оказался прав. Продавленная тяжелыми грузовиками на асфальте колея не отпускала фургон, тот ехал как по железной дороге. Его скорость возрастала, тогда как джип медленно, на тормозах, спускался следом, сохраняя дистанцию. Высунувшийся в окно правой двери Ворон держал фургон на прицеле, а в самый момент встречи с баррикадой дал длинную, щедрую очередь из автомата.

Кольке показалось – прямо перед ними из земли выросла целая стена огня. Джип ударило взрывной волной, потом подбросило, тряхнуло, но он все-таки устоял. Более слабые взрывы часто пошли один за другим, шесть или семь. Потом все накрыла волна вонючего дыма. Его безобразные лохматые клочья лезли на лобовое стекло, вынуждая англичанина сдерживать идущую вслепую машину.

– Гони, гони давай, оккупант! – заорал, не выдержав, Ворон. – Просто жми на газ и не думай!

Мотор взревел, покрышки испуганно завизжали, и машина выстрелила, рванувшись в дымовую завесу. Через десять-пятнадцать секунд, когда они достигли самой зоны взрыва, началась дикая тряска, как на попавшем в турбулентность самолете. Что-то постоянно отскакивало от кузова, царапало его, стучало по колесам, мотая полуторатонный автомобиль из стороны в сторону словно пластмассовую игрушку. Похоже, они уже почти миновали баррикаду, но тут прямо перед ними из-за дымовой занавески выскочил охваченный пламенем силуэт грузовика. Голдстон резко перехватил руль – и вот теперь Кольке показалось, что они и правда взлетели. Джип на скорости выпрыгнул с дороги и, пропахав прилично по влажному земляному полю, на излете вырвался, наконец, из моря чада и дыма, уткнувшись носом в молодые деревца подступающего к шоссе леса.

* * *