Московская стена

– Куда? – неуверенно то ли спросил, то ли возразил Ворон, но Клочков его словно не услышал. Пошел вперед быстрым шагом не оборачиваясь. Замявшись на секунду, они припустились следом по пустынным, вымершим улицам. Минут через сорок блужданий Клочков привел их на железнодорожный вокзал. Здание из красного кирпича со множеством башен и шпилей стояло посередине пустой затемненной площади. Несколько окон были освещены – неестественно ярко, даже вызывающе. Где-то поблизости раздался свисток локомотива, потом проехал на большой скорости, видимо спасаясь бегством из центра города, крытый фургон с надписью «Почта». Танковые выстрелы долетали сюда со стороны Волги, но звучали не страшно, будто раскаты уже отбушевавшей, прошедшей стороной грозы. Внутри вокзала было темно, тихо и величественно, словно в сказочном заколдованном дворце. Одинокий охранник, напуганный мужичонка с запорожскими усами, похоже сначала принял их за боевиков Генерала. Отерев лоб, выдохнул с облегчением:

– Пустой вокзал уже. Разбежались все, кто был. Только дежурный один.

Клочков мотнул головой:

– Веди к нему.

Дежурный сидел за широким, как перрон, письменным столом, едва помещавшимся в крохотной, но с высоким потолком комнатке, и писал при свете зеленой настольной лампы. Подняв рассеянный взгляд на припозднившихся гостей, полноватый, добродушного вида дядька лет шестидесяти с широкой бороздой лысины на круглой голове, вдруг засмущался и быстро прикрыл листком свою работу. Голдстон случайно успел заметить, что текст, кажется, шел столбиками. Некоторые строчки в столбиках были жирно вымараны.

«Неужели стихи?» – удивился он.

Танки Генерала штурмовали город, а этот человек сидел здесь и сочинял стихи.

– Знаете, кто я такой? – требовательно спросил Клочков дежурного, взиравшего на него почтительно-отсутствующим взглядом.

Тот молча кивнул и медленно встал со стула. Росту оказался небольшого, и во всем сложении присутствовала та же самая удивительная округлость, подмеченная Голдстоном в его голове.

– Мне срочно нужен тепловоз с вагоном, который бы мог доехать до Екатеринбурга. Ну или просто тепловоз.

На лице дежурного мелькнул то ли испуг, то ли недоверие. Он покосился на перевернутые листки бумаги, затем пробормотал смешным, хрюкающим голоском:

– В Ебург? Да мы дальше Можги уже как пару лет не суемся. А до Ебурга тысяча верст. Даже не знаем, осталась ли там колея.

Клочков помотал головой, упрямо отгоняя от себя это взвешенное, разумное мнение. Не время для таких мнений.

– Может, и не осталась. Без разницы. Надо отвезти их как можно дальше отсюда.

Дежурный, почесав щеку, снова скользнул взглядом по столу. Обдумывает, понял Голдстон, никак не дающуюся в руки рифму. Потом, будто вспомнив об их присутствии в кабинете, он спохватился:

– Никого из машинистов, думаю, уже здесь нет. Обычно кто-то остается на ночь в депо. Но когда стрельба пошла, наверняка все разбежались как зайцы по лесу.

Про зайцев дежурный сказал по-особенному, тепло и живо, смакуя каждое слово. Голдстону сразу же представились черные, перепачканные сажей машинисты, стремительно убегающие в разные стороны. Клочков метафору не оценил. Молча достал из кобуры серебристого цвета пистолет. Грохнул его на стол.

– Или находишь мне через полчаса машиниста и отправляешь вот этих людей в Екатеринбург, или я отправляю тебя туда, откуда уже не возвращаются! Все понятно?

Голдстон мог поклясться: главной проблемой для дежурного по-прежнему было то, что назойливые, размахивающие пистолетами гости никак не дают подобрать столь мучившую его рифму. Рассеянно, будто не понимая что это, он глянул на лежавший перед ним металлический предмет с дулом и ответил:

– Хорошо. Сам тогда поеду. Десять лет, правда, как в кабину не поднимался. Но с машиной полажу, не сомневайтесь.

Клочков кажется смутился, не ждал такого быстрого разрешения вопроса, забрал суетливо пистолет обратно.

– Очень хорошо. Как зовут-то тебя?

– Павел Федорович Черемша. Съедобная у меня фамилия.

– Семья есть?

Дежурный со съедобной фамилией покачал головой.

– Дети в Новосибирск переехали в прошлом году. С тех пор ничего о них не слышал. А жена умерла лет пять как. Инсульт случился.

Клочков кивнул согласно, то ли соболезнуя, то ли, напротив, радуясь за жену, не увидевшую тяжелые времена.

– Видишь, как складно выходит. Может, и до Новосибирска доберешься, детей повидаешь… Когда отправиться сможешь? Каждая минута на вес золота!

Черемша начал торопливо сгребать со стола листки синеватой бумаги, стараясь не показывать написанного. Кое-как сложив, быстро затолкал их в потрепанную кожаную сумку.

– Сейчас и поедем. В депо всегда стоит резервный тепловоз, заправленный и готовый к отправлению. В Можге дозаправиться надо будет. Предупредите тогда, чтобы нас ждали.