Московская стена

«Господи, – ужаснулся Голдстон, осознав, что расслабился, упустил из виду нечто важное. – Нужно поговорить о нем с Быковым и Казаковым. В конце концов, он повсюду таскает с собой пистолет, даже, кажется, два».

Тут же, словно в подтверждение его страхов, Ворон спросил, облизнув щетину над верхней губой:

– Что, совсем никакой охраны? Рискованно!

Казаков пожал плечами:

– Да от кого тут охранять? От ваших медведей из тайги?

Зал с бетонными стенами, невысокий, но вытянутый метров на шестьдесят, едва освещался редко расставленными лампами. Его почти целиком занимала опутанная проводами и утыканная датчиками гигантская железная бочка.

– Вот здесь мы, как боги, создаем и разрушаем Вселенные. Только на микроуровне, – любовно глядя на бочку, громко провозгласил Казаков. – Зовем ее Дуся. Просто Дуся. Большая такая, добрая русская баба. Смешно, да?

Заметив, что Голдстон с недоумением разглядывает бочку с проводами, хитро подмигнул ему:

– Хотите сказать, что хороший, добротный коллайдер должен быть в длину километров эдак тридцать? Дело в том, что это коллайдер другого типа. Не электрон-позитронный, а плазменный. Частицы разгоняются совсем по иному принципу, электрические поля создаются при помощи плазмы[58]… Знаете, это как с телескопами. Сначала строили только телескопы-рефракторы, с прямым движением света через линзы, и там сила увеличения зависела от длины трубы. Кажется, кто-то в итоге построил телескоп со стометровой трубой, где девяносто процентов света терялось по пути. А потом взяли и просто начали использовать несколько иной принцип преломления света. И появились рефлекторы, в десятки раз более компактные…

Казаков, похоже, пытался рассказать о коллайдере так, чтобы понял даже Колька. Потому все получалось просто и без затей: пучок электронов расталкивает ионы и электроны, из которых состоит плазма, в результате возникают огромные электрические поля, ускоряющие частицы до гигантских скоростей. Энергия разгона в тысячи раз превышала возможности «традиционных коллайдеров». Потому отпала необходимость в безумно дорогих многокилометровых трубопроводах. Идею впервые озвучили еще в середине двадцатого века, но не хватало «нескольких чисто технических решений». Собственно, с советских времен здесь и пытались их найти. Казаков приехал сюда в восемьдесят пятом. Коллайдер удалось впервые запустить ровно десять лет назад.

– Почему вы не ничего не сообщили об этом российским властям? – сухо поинтересовался Ворон.

Вопрос вызвал у Казакова очередной приступ веселья.

– Вы представляете, что бы они тут же сделали? – спросил он, ухмыляясь в седые усы. – Немедленно прислали сюда какую-нибудь комиссию, которая бы тут же все прикрыла. При желании могли вообще обвинить черт знает в чем – помощи террористам, подготовке переворота. Вы же знаете наши национальные традиции… Нет, здесь намеренно все делалось в строжайшей тайне. Имело смысл раскрываться лишь тогда, когда мы могли бы предъявить научному миру что-то действительно существенное. Однако это удалось сделать уже после начала войны, два года назад. Что именно? Идите за мной.

В углу зала была устроена малоприметная лифтовая шахта. Они кучно набились в небольшой лифт, уместившись там за один раз. Пока кабина плавно опускалась вниз, внутри у Голдстона словно заработал мощный насос: в голове стучало от прилива крови, сердце начало скакать как перевозбудившийся жеребец. Уже здесь, в Городе Солнца, когда Голдстон надышался этим доступным, ежедневным счастьем, привык к нему, его не раз посещала парадоксальная мысль: он не хочет видеть то, ради чего сюда приехал, не желает ни о чем узнавать. Потому что нельзя будет просто посмотреть, сказать «Ничего себе!» и уйти. Придется взвалить эту ношу на себя, принять ее у Быкова и Казакова.

– Везете нас к центру Земли? – ненатурально хохотнул тем временем Ворон. Сцепленные в замок руки командира мелко тряслись, как будто он пытался справиться с нервным припадком. Возможно, не стоило брать его сюда, с досадой опять подумал Голдстон.

Внизу, под коллайдером, располагалось что-то, похожее на укрепленное хранилище. Все было из некрашеной, тускло отсвечивающей стали. Почудилось, что сильно уменьшившись в размерах, они очутились внутри банковского сейфа. Одна из стен, разделенная на огромные ячейки, походила на автоматизированную камеру хранения для багажа. Рядом с каждой из ячеек светился в темноте голубоватый экран для дактилоскопии. Казаков, зевнув, положил правую ладонь на экран, где ее тут же обрисовала красная линия. Через пару секунд похожая на трехметровый ящик письменного стола ячейка начала медленно выдвигаться из стены. На толстой металлической пластине, густо оплетенной проводами, был закреплен металлический ящик. Казаков как-то неожиданно почтительно приблизился к нему и указательным пальцем отколупнул небольшое окошечко посередине контейнера. Поманил к себе. Они вчетвером сгрудились вокруг. За толстым, телескопическим стеклом парила в воздухе крохотная, едва видимая глазом точка вещества голубоватого цвета.