Московская стена

– Предположим… Проститутка. Какую роль она выполняет в вашей группе? Связная? Ты хотел сообщить через нее об аресте агента?

– Первый раз в жизни с ней разговаривал…

– Я не спрашиваю, сколько раз ты с ней говорил! Зачем ты вообще пришел туда?

– Видел ее случайно несколько дней назад. Она помогла… когда мне стало плохо после контузии. Хотел ее поблагодарить.

Еще один взгляд в сторону лампы. Теперь пинка не последовало.

– Складно придумал… Хорошо, расскажи про своего русского физика. Что ты с ним обсуждал?

– Разве все разговоры не записывались?

– О чем вы разговаривали в последний раз?

Захотелось рассмеяться. Свенссон, похоже, оказался последним идиотом. Они не записали их разговор с Быковым. Просто не допустили вероятности, что разговор может состояться в номере физика.

– Развили ряд философских концепций, озвученных физиком ранее. К примеру, роль коллективного бессознательного в истории. Можете переслушать две наши первые беседы. Очень занимательно… Я повторно требую, чтобы вы немедленно прекратили все противозаконные действия и освободили меня!

Внутри все напряглось от предчувствия, что сейчас его начнут бить – уже по-настоящему. По голове, по почкам, между ног. Но ничего такого не случилось.

– Развяжите ему ноги, чтобы он мог встать, – сказал вдруг человек, сидевший за лампой. Это, и правда, был голос Свенссона.

Он встал, вылез из-за световой завесы и загородил собой весь обзор – огромный, худой, тоже в пятнистом костюме и закрывающей лицо уродливой балаклаве с прорезями для глаз. Хмыкнув, спросил с вызовом:

– Думаете, я рехнулся? Может быть, может быть… Но ведь и у вас с головой не все в порядке? Ведь если бы вы не напугали бедного доктора именем Кнелла, то до сих пор наблюдались бы в клинике, не так ли? Пойдемте, покажу вам кое-что. Как псих психу.

Помощники Свенссона разрезали веревки, куклой поставив Голдстона на ноги. Ноги затекли, отключились, и пока приходили в норму, тысячи иголок будто капли дождя покалывали ступни и икры. Скрипнула, а потом гулко грохнула о косяк железная дверь. Они вышли в коридор – такой же старой архитектуры, что и комната. Тесный, полутемный, с обеих сторон крашенные белой краской кирпичи. Отчего-то пахло печкой. Голдстон шумно втянул ноздрями воздух, замер на пороге.

– Что, уже страшно? – неврастенически хохотнул Свенссон, подталкивая его сзади. – Наша экскурсия только началась, взбодритесь!

Коридор резко обрывался, уходя влево. Там обнаружилась каменная лестница – проход был страшно узким и таким низким, что пришлось согнуться в три погибели. Они спустились на пару пролетов и протиснулись через небольшой выход в какое-то помещение, по всей видимости подвал. Выглядел он, надо сказать, несколько странно. С одной стороны шел узкий, всего метра в полтора коридорчик. С другой виднелось что-то вроде гаражей или боксов. Часть боксов были полностью заложены кирпичами, часть имели дверные проемы. К горлу Голдстона подкатился мерзкий, склизкий комок. Он что-то начал понимать.

– Принеси-ка лом, – коротко бросил Свенссон тому из своих подчиненных, что был покоренастее. Через пару минут тот вернулся с ломом в руках.

– Еще не поняли что к чему? – ядовито осведомился Свенссон. Потом просто кивнул головой тому, кто принес лом. Тот, подойдя к одному из замурованных боксов, сделал несколько коротких точных ударов по кладке. После четвертого или пятого удара за стеной глухо стукнуло, в самой же стенке образовалась дырка, куда с легкостью можно было бы просунуть голову. Воздух тут же наполнился ужасным, сладковатым зловонием. Голову Голдстона повело куда-то в сторону. Он едва устоял на ногах.

– Теперь, наконец, догадались? – провозгласил Свенссон, который, похоже, внимательно за ним наблюдал. – Здесь у нас небольшое кладбище для героев-партизан. Мавзолей с похороненными заживо. Ничуть не хуже кремлевского. Даже лучше. Только натуральные способы мумификации… Посвети вот туда. Дай нашему гостю максимально полное впечатление о том, что его ожидает.

Коренастый, подтолкнув одной рукой Голдстона по направлению к дыре в стене, другой направил туда луч фонаря. Голдстон, скорее от того, что уже почти отключился, сделал несколько шагов. В дыру отчетливо был виден человек в камуфляже – он сидел на стуле, свесив голову на грудь. На мгновение показалось, что волосы шевелятся от червей, которые расплодились на трупе.

– Смотрите-ка! – кажется искренне удивился Свенссон. – Этот русский умер достойно! Спокойно сидя на стуле! Не орал, не стучался головой о кирпичи как другие. Просто заснул – и все! Возможно, вам удастся точно так же отключиться. Попробуйте считать до миллиона… Ладно, включи кондиционер и закрой дыру, воняет хуже чем из выгребной ямы. И несите кирпичи и раствор, чтобы соорудить склеп для нашего штабс-капитана… Знаете, Голдстон, что меня сильнее всего пугало в детстве? Самый мой главный ужас? Быть похороненным заживо. Лет в восемь я начитался рассказов Эдгара По и с тех самых пор решил, что строго-настрого запрещу закапывать меня в землю после смерти. Уж лучше сразу сжечь, как вы думаете?