Московская стена

Пришло всего человек пятнадцать. Расселись в холодной комнате с большим, но едва тлеющим камином – по стульям, подоконникам, кое-кто примостился прямо на полу, на чудом сохранившемся толстом зеленом ковре. Все выглядели, как показалось Кольке, встревоженными. Похоже, начали что-то подозревать. Да и немудрено, Ворон прежде не собирал зараз больше сотни. Нетерпеливее других оказался командир с позывным Ботаник. Кислотный, истеричный интеллигентик с бородкой клинышком и строгим учительским взглядом. Как говорили – бывший поэт средней руки. Ботаник, если честно, Кольке никогда не нравился. Казался он все время чем-то недовольным, капризным как ребенок, что шло в лобовое столкновение с размеренным и радостным Колькиным мироощущением. Ворон называл Ботаника – богема – и кривил рот в ухмылке. Колька, решив поначалу, что узнал новое изысканное ругательство, несколько раз выражался им в присутствии боевых товарищей, однако встретил с их стороны полное непонимание.

– Зачем ты нас здесь собрал? – истерично взвизгнул Ботаник, обшаривая глазками-сверлами лицо Ворона. – Решил пойти в поход на Аляску? Для чего тебе вся эта армия?

Ворон в ответ на такой юмор лишь невозмутимо мотнул головой. Нет, мол, пока еще не время Аляску брать. Колька понял: командир не торопится, потому как чувствует – на самом деле все заинтригованы. Приучил их Ворон к тому, что знает больше других. Потому крепко держит сейчас весь военный совет за невидимые ниточки. Отвечал Ворон тоже без суеты, неспешно цедил каждое слово, чтобы вытягивали шеи и прислушивались, проникались его речью до самых печенок.

– Позвал я вас сюда, потому что, наконец, появился шанс выползти из наших грязных нор и заняться серьезным делом. Есть возможность все изменить, перевернуть одним-единственным ударом!

Ботаник и мордатый казачий атаман, возглавлявший отряд сибирских ополченцев, тревожно переглянулись. Колька просек – наверняка решили, что Ворон сошел с рельсов.

– Ударом куда? – тем не менее напряженно прохрипел Ботаник, зачарованно разглядывая переполненное торжественной мрачностью лицо Ворона. – Можно хоть раз обойтись без всего этого юродства? Я ведь тоже могу стихами разговаривать!

Но без юродства, похоже, было нельзя. Ворон до упора тянул паузу, явно предвкушая, что случится после. Обвел взглядом по очереди присутствующих. Потом бросил им коротко и пренебрежительно:

– Кремль. Вот наша цель. Можете решить исход всей войны через пару дней. Стена не помешает, потому что мы пройдем под ней.

Молчание. Много тревожных взглядов. Кто-то даже присвистнул. Только Улугбек, предводитель «басмачей», бывших гастарбайтеров из Средней Азии, приехавших работать в Москву строителями и дворниками, спокойно строгал здоровенным кинжалом коротенькую деревянную палочку. Наверное, зубочистку себе делал. Кажется, ему было все равно – идти брать штурмом Кремль или, например, отправиться на Луну.

Тут стало понятно, зачем Ворон притащил с собой Кольку. Вовсе не из-за особого расположения к нему, как тот сначала вообразил. Командир, вскочив на ноги, почти за шиворот схватил своего ординарца и вытолкнул на середину комнаты. Лицом к лицу со всеми партизанскими командирами. Лица у них, честно говоря, выглядели не очень обнадеживающе. Злые, кислые, тревожные, перекошенные.

– Расскажи ты, если меня в психи записали!

Колька такого поворота не ожидал, потому немедленно густо покраснел, как самый последний дурак. Но сказал, надо признать, все по делу.

– В общем… да, можно пройти под Стеной. Мы ходили две недели назад. По… тоннелям секретного метро. Зашли в Раменках, вышли под Лужниками. А могли и дальше. Воздух там нормальный. Даже лампы кое-где работают.

Про погибшего Диггера и свихнувшихся членов правительства с топорами решил не рассказывать. В самом деле, зачем народ зря пугать?

Когда Колька закончил свою речь, никто уже не переглядывался и не свистел. Но молчали по-прежнему. Ворон, видимо заключив, что уже всё всем доказал, перешел к плану операции. Рассказывал подробно, как будут спускаться в шахту секретного метро, как выглядят подземелья, сколько идти по путям до центра города. Потом вытащил карандаш, листок бумаги и начал рисовать. Командиры сгрудились вокруг, рассматривали его каракули, сопели недоверчиво как стадо носорогов.

– Если часов в двенадцать дня начнем спуск, к вечеру доберемся до центра города. Выйдем из метро прямо на подземные этажи Кремля.

Ботаник сдернул с носа очки с сильным минусом, начал их торопливо протирать специальной тряпочкой. Все смотрели на него так, будто решился он разобрать на военном совете по винтику гранату. Наконец главный оппонент Ворона таинственно хихикнул, нацепил свои окуляры обратно:

– Через кремлевский бункер? Тот, где Сталин в войну отсиживался? Про него даже я слышал!

Улыбка на лице Ворона показалась Кольке почти отеческой. Командир видел, что Ботаник уже дозрел. Просто хочется напоследок интеллигентность свою выпятить. Но и ему есть что показать. Не зря они с Диггером целый месяц карты подземелий изучали.