Московская стена

В коридоре, рядом с дверью, украшенной табличкой «Старший технолог», Колька закрутил себе что-то вроде теплого гнезда из прихваченного одеяла и вещмешка. Завалился туда прямо в полушубке. Свернувшись котенком, опустил на глаза тяжелые, набухшие от усталости веки, попробовав наскоком погрузиться в дремоту. Но сон, подманив совсем близко, подразнил, поприставал, а потом взял да и бросил. Вместо того, пробиваясь через храп, сопение, кашель бойцов, в голову суетливой кучей, без всякого порядка и очереди, полезли воспоминания о бурных событиях последних недель. Со сладким замиранием сердца Колька пересматривал их как самый настоящий фильм о своей жизни. Так увлекся, что пропустил момент, когда воспоминания перешли в мечты – фильм продолжался, но картинка стала зыбкой и прерывистой, а затем пошло уже совсем бессмысленное мельтешение цветных пятен и полос, которые, однако, все равно отзывались внутри предчувствием необычного и прекрасного. В какой-то момент Колька испугался, что заснет нечаянно, не увидит кино до конца, а ведь именно в конце случается самое важное. Тут чей-то голос успокоил: не волнуйся, все досмотришь. Услышав это обещание, Колька испытал приступ острого, полоснувшего по сердцу счастья, улыбнулся и в секунду заснул. Приснилось ему, что на самом деле никакой войны нет и никогда не было. А в Крым они едут всей семьей в поезде, в отдельном купе с телевизором и белыми накрахмаленными занавесками. Вагон потихоньку раскачивается, подпрыгивает слегка на стыках рельсов. В купе душновато, и Колькин отец встает с места, чтобы открыть окно. Но тут тряска усиливается – такое впечатление, что вагон съехал с железки и теперь, трясясь на ухабах, мчится себе по пыльной сельской дороге. Колька хочет заглянуть в окно и выяснить, что же такое происходит, но поезд словно встает на дыбы и все проваливается в серую мглу небытия.

– Вставай, десять уже почти!

Партизан, что тряс его за плечо, косился при том одним глазом на полупустую банку с тушенкой, Колькин паек – как бы не стащили в общей суматохе. Свои-то, понятное дело, не позарятся, но в других отрядах проходимцев хоть отбавляй. А мальчонку-то как разморило! Розовый весь, словно младенец после сна, глаза как клеем смазали, никак открыть не может… Полусонный Колька вяло сжевал, не почувствовав на вкус, свой завтрак-обед-ужин. Начали строиться по двое, чтобы по уже знакомому Кольке маршруту отправиться в подвал. Спуск в тоннель занял часа два, теперь шли по лестнице пешком, правда налегке, так как всю амуницию опускали на лифте. Кому-то из отряда во время спуска стало плохо, и на лицо паникера, к всеобщей зависти, щедро разбрызгивали из алюминиевой фляги драгоценную пахучую водку.

Второе путешествие Кольки по тоннелям секретного метро получилось, в отличие от первого, заурядным и обыденным. Партизан снова разбили на отряды, в голове и в хвосте каждого поставили «осветителей» с фонарями. Да, шли долго, часа четыре. Но почти как по асфальтовой дороге – утопленным в бетон рельсам, лишь изредка отзывавшимся грохотанием закрывавших что-то железных листов. Не петляли, не блуждали, не перескакивали с уровня на уровень. Подземная дорога без всяких хитросплетений вела на северо-восток, к центру города. Единственное, о чем рассказал бы Колька, спроси его кто потом про вошедший в историю партизанский подземный марш-бросок – так это про речь Ворона. Когда спустились под землю, из сваленных в кучу бетонных блоков соорудили здесь же для командира постамент. Силуэт забравшегося на него Ворона, худой и тщедушный, едва был различим в подсвеченной фонарями полутьме. Но одержимый, уверенный в своей окончательной правоте голос, усиленный многократно бетонным сводом тоннеля, сразу же захватил все подземелье.

– Товарищи! – счастливо выдохнул Ворон подзабытое слово в огромную, бесформенную толпу партизан, подступавшую к нему со всех сторон и постепенно растворявшуюся в темноте. Та в ответ колыхнулась, отозвалась едва слышным вздохом. – Товарищи! Только так я могу назвать людей, с которыми прожил бок о бок последние три года. С которыми начал жить заново! Та, наша довоенная, жизнь вообще была не настоящая… Вспомните себя! Серая масса! Офисный планктон! Массовка, на которой зарабатывают миллиарды чиновничье ворье и олигархи! Сейчас же я вижу перед собой настоящих людей! Вы живете не ради того, чтобы с утра до вечера торчать в офисе, а в выходные шнырять по торговым центрам! У вас есть важная, героическая цель в жизни! Исправить большую беду, в которую попал наш народ по вине жадных и бессовестных людей! Сегодня, очень скоро, у вас будет шанс изменить ход истории огромной страны! А может, и всего мира! Неважно, что нас мало… Вспомните Фиделя Кастро! Он захватил власть на Кубе с кучкой партизан, а потом превратил свой остров, этот плевок на карте, в место, где бились лбами сверхдержавы. Главное – верить в свои силы! И нанести удар в нужном месте!