Мосты в бессмертие

– Вы тайные мысли имеете, вашбродь, – не унимался Телячье Ухо. – Надеетесь, что немецкие диверсанты нас всех перещелкают. Урками нас считаете.

– Отставить! – вяло возразил лейтенант. – Ты старорежимными замашками не козыряй, а обращайся по уставу. И вообще, Кривошеев, отдыхай молча.

Они миновали заболоченную балку, поднялись по высокому откосу к селению. Вот он, Аксай… Костя первым увидел обрушенные опоры и опрокинутое в воду железнодорожное полотно – Аксайский мост. Наверное, когда-то, в мирные времена к береговой стенке швартовались суда. Ныне же на реке не наблюдалось ни единого плавсредства. Лишь кое-где валялись небольшие лодчонки, подставляя солнцу изрешеченные пулями днища. Костя видел изувеченный снарядами, выброшенный на берег буксир. Тут и там из-под воды выступали части больших судов, а посреди протоки догорала баржа. Покачиваясь на медленных волнах, она терлась проржавелым боком о бык Аксайского моста. Казалось, будто забытый народом витязь, плененный коварной рекой, жалобно стонет, желая вырваться из ее ледяных объятий и не имея сил совершить этот последний подвиг. Осторожный Спиря спустился к самой реке. Он стлался на присогнутых, едва не касаясь коленями земли.

– Хто тут? – спросил сонный голос.

– Это я, Маруся твоя, – ехидно ответил Вовка.

Из земляной щели высунулась голова, покрытая измятой каской. На простонародном лице, курносом и чумазом, сияла беззаботная улыбка.

– Вы хто? – снова спросила голова.

Не говоря ни слова, Спиря легонько стукнул прикладом по каске. Раздался глухой металлический стук, и голова исчезла из вида.

– Я токмо хотел упредить… – прозвучал голос из-под земли. – Тут снайпер. Лучше уж ползком.

В подтверждение его слов пуля ударила в стену ближайшего дома, выбив из него горсть кирпичной крошки.

Воропаев рухнул наземь, будто подкошенный. Пименов без утайки перекрестился.

– Бегом! – скомандовал лейтенант. – Воропаев! Хорош пулям кланяться, вставай!

* * *

– Ранен?

Перфильев сидел у входа в блиндаж. Закопченный, черный, будто чертик, боец перевязывал ему ногу.

– Чиркнуло, – улыбнулся Перфильев. – Даже не навылет, а так… Садануло. Пройдет. Видишь, и кровь уже почти не сочится.

– Где они?

Перфильев махнул рукой в сторону города.

– Там засели. Видишь церковная колокольня? На ней снайпер. А там… Нет, так ты не увидишь.

Перфильев легко поднялся и нырнул в блиндаж. Казалось, рана совсем не затрудняет его движений. Через минуту он вернулся с полевым биноклем.

– Вот, посмотри. Еще правее, еще… Остановись! Когда-то это было амбулаторией, а теперь там укрепленная огневая точка.

– А это? Перфильев! Что это? – лейтенант Сидоров упорно возвращался взглядом к искореженной пулями башне колокольни, к округлому, продырявленному снарядами куполу церкви. Храм возвышался над одноэтажными каменными постройками, словно мавзолей нувориша среди скромных могил простолюдинов. Рядом с ним прилепился деревянный, выкрашенный коричневой краской с синими резными наличниками домик.

– Дом священника – ставенки резные, – усмехнулся Перфильев. – Чудо из чудес!

– Связь есть? – строго спросил Сан Саныч.

– А как же! Ливерпуль вовсю старается. Один! Все его полегли. Эх, с-сука снайпер…

– Фролов пришлет тебе людей, когда сам получит подкрепление – не раньше. Я смотрю у тебя не густо.

– Знаю, – Перфильев тяжело вздохнул. – Но тут не все. Я людей рассовал по норам…

– Видел я твои норы… Значит, так. Вон целая стена. Можно подобраться к колокольне по-за ней…

– Пробовали. Троих положил. Из дзота кроют. Посмотри, угол обстрела у них как раз, чтобы не подпустить к колокольне.

Сан Саныч снова навел бинокль на дзот.

– Минами долбили… – пробормотал он.

– Весь боезапас положили, – подтвердил Перфильев. – Оставили один ящик на всякий случай. Я просил Фролова персонально тебя прислать. Слышал, слухами земля полнится, будто ты большой спец по дзотам.

– Тут нужны тяжелые снаряды. Связь с дивизией есть?

– Я же говорю – Ливерпуль тут, – Перфильев перевел дух. – Не будет нам покоя. Они словно гной меж руин сочатся. Как-то ухитряются линию фронта переходить. Им нужен мост. Вернее, чтобы его не было.

Костя смотрел на противоположный берег, на поросший нагим ивняком остров. Там под прикрытием высокого бруствера происходили непрерывная возня, движение. Обнажившийся лесок не мог скрыть суету, предшествующую большим передвижениям войск. Вдоль берега сновал туда-сюда паровой баркас. Из его низкой трубы валил черный дым.

– Там зенитная батарея, там эшелон с боеприпасами, там ремонтная команда для моста. На этом берегу ничего нет, кроме трупов, битого кирпича и обгорелых бревен, – произнес у него над ухом Перфильев. – Все это надо бы сюда переправлять, а тут прямое попадание! Эх!

Над их головами, в вечереющем небе, отвратительно зудя, вертелась «рама».

– Из зенитки садануть по твари, – пробурчал досадливо Костя. – Почему же они не стреляют?

– Садани! – возразил Перфильев. – Садани и выдай себя с головой.