Мученики науки

Но Бэконъ жилъ въ эпоху нетерпимости и фанатизма, а потому эти важныя работы послужили поводомъ къ обвиненію его въ магіи. Народное воображеніе сдлало его героемъ самыхъ сверхъестественныхъ явленій; его считали колдуномъ и разсказывали, будто онъ сдлалъ изъ стали голову, которая могла говорить и предсказывать будущее. Объ этомъ мы не находимъ ничего въ его сочиненіяхъ, но за то изъ нихъ можно подробно видть, какъ много страданій доставили ему зависть и фанатизмъ его собратьевъ-монаховъ. Начальники его ордена воспретили ему, подъ страхомъ бытъ посаженнымъ на хлбъ и воду[65], давать кому бы то ни было свои сочиненія. Но Рожеръ Бэконъ нашелъ поддержку въ пап Климент IV, который чрезвычайно интересовался чудесными изобртеніями знаменитаго кордельерскаго монаха. Бэконъ переслалъ пап черезъ однаго изъ преданнйшихъ учениковъ своихъ, Жана Парижскаго, рукопись своего сочиненія «Opus majus», а потомъ и свое посланіе «О тайныхъ твореніяхъ искусства и природы»[66].

Книги эти содержатъ въ себ неисчерпаемыя научныя богатства и выставляютъ Рожера Бэкона однимъ изъ величайшихъ умовъ человчества. «Opus majus» трактуетъ почти о всхъ наукахъ, даже о лингвистик. Въ этомъ труд изложены основанія оптики, теорія зажигательныхъ стеколъ, самыя точныя замчанія о явленіяхъ отраженія свта, объясненіе радуги, указаніе на предвареніе равноденствій. Въ немъ попадаются положительныя откровенія, доказывающія присутствіе въ автор такой необыкновенной проницательности, что онъ кажется иногда одареннымъ способностью предчувствовать будущее. Такъ, объяснивъ приготовленіе пороха, Рожеръ Бэконъ говоритъ: «Достаточно воспламенить небольшое количество его, чтобы получить яркую вспышку, сопровождающуюся ужаснымъ трескомъ: посредствомъ его можно уничтожить цлую армію и даже цлый, городъ». Когда Р. Бэконъ говоритъ о физик и механик, то кажется, что онъ описываетъ паровыя машины, желзныя дороги и указываетъ на возможность воздухоплаванія: «Можно сдлать машины, говоритъ авторъ, которыя будутъ двигать самый большой корабль быстре, чмъ цлый полкъ гребцовъ, и нуженъ будетъ только одинъ лоцманъ, чтобы править имъ. Можно также заставить двигаться экипажи съ невроятной быстротой безъ участія какого-либо животнаго. Наконецъ, есть возможность сдлать и такія машины, которыя, посредствомъ крылатаго прибора, дадутъ возможность летать по воздуху на подобіе птицъ».

Кром того, «Opus majus» отличается еще и другими достоинствами. Въ немъ есть великолпная глава, гд говорится объ искусств производить опыты. Опытныя изслдованія разсматриваются тамъ, какъ одно изъ главнйшихъ средствъ, которыя умъ долженъ употреблять для раскрытія истины. Только при помощи опытовъ физики и химіи можно добиться сколько-нибудь значительныхъ открытій. Правда, авторъ, забравшись въ область философіи, теряется среди предразсудковъ своей эпохи: онъ вритъ въ возможность получить изъ небольшаго количества драгоцннаго металла огромное количество его, вритъ въ существованіе средствъ, могущихъ продолжить человческую жизнь, но не слдуетъ забывать, что онъ жилъ въ XIII столтіи!

Неисполненіе монастырскаго устава, яростная завистливая ненависть монаховъ, порожденная славою Рожера Бэкона, доставили ему много страданій. Пока ему покровительствовалъ папа, нападки, направленные противъ него, значительно сдерживались; за то, по смерти Климента IV они разразились уже не сдерживаемою яростью. Въ 1278 году, когда на папскомъ престол былъ Николай III, кордельерскіе монахи донесли ему на своего собрата, обвиняя Бэкона въ томъ, что онъ продалъ дьяволу душу и сдлался магомъ и астрологомъ. Напрасно Рожеръ Бэконъ пытался оправдаться. На обвиненія въ магіи онъ возражалъ письмомъ: «De nullitate magiae». «Вы называете, пишетъ онъ, дломъ дьявола мои произведенія потому только, что они недоступны вашему уму. Только по этой причин невжественные теологи и духовные ученые гнушаются ими, какъ порожденіями магіи и считаютъ изученіе ихъ дломъ, недостойнымъ христіанина».

Рожеръ Бэконъ.

Но вс усилія остались безплодными. Ослпленные фанатики осудили сочиненія Бэкона, какъ содержавшія въ себ «опасныя и подозрительныя ученія», и авторъ долженъ былъ поплатиться за свою геніальность, просидвъ въ тюрьм боле 15 лтъ. Ему возвратили свободу только тогда, когда увидли, что онъ окончательно истощенъ горемъ, долгою неволею и болзнями. Несчастный старикъ съ трудомъ дотащился до родной земли. Нужно согласиться, говоритъ одинъ изъ его біографовъ, что онъ былъ слишкомъ несчастенъ, если на смертномъ одр не могъ удержать горькой жалобы: «Я жалю, что доставилъ себ столько страданій ради интересовъ науки»[67]

Рожеръ Бэконъ значительно опередилъ свой вкъ. Если сочиненія его и получили огласку при его жизни, то только благодаря его извстности; но истинные послдователи явились у Бэкона только 200 лтъ спустя посл его смерти.