Муссон

– Смотри, это ведь берег, да? Разве мы не можем туда пойти, Доули?

Они услышали голоса и пригнулись. Группа женщин прошла внизу под их укрытием, не глядя вверх. Это были девушки-рабыни из народа суахили; закутанные в покрывала, они несли на головах огромные связки хвороста.

Они ушли, и голоса их затихли.

– Можно нам спуститься на берег, Доули? – умоляла Ясмини. – Только разок, ненадолго!

– Нет! Нельзя, глупая девчонка! – строго ответил Дориан. – Нас увидят рыбаки и тут же донесут Кашу. И тогда на кладбище появится еще одна могила. Ты прекрасно знаешь, что бывает с девочками, которые его не слушаются.

Дориан полез обратно в туннель:

– Идем!

– Наверное, это Божья воля, что я никогда не поплаваю в океане с тобой, – с тоской сказала Ясмини, все еще глядя вдаль.

– Идем, Ясси! Мы должны вернуться!

Слова девочки обеспокоили его.

Каждый раз, когда Дориан уходил в одиночку на берег и плескался в воде, доплывая до рифов, он чувствовал себя виноватым, а теперь это чувство усилилось.

После этого несколько недель подряд Дориан тайком исследовал местность снаружи восточной стены гарема и обнаружил, что между деревьями там множество руин. Они в основном были плотно скрыты подлеском или занесены песком, летевшим сюда с дюн во время муссонов. Ему понадобилось несколько дней, чтобы найти те заросли и груду рассыпавшихся коралловых кирпичей, которая скрывала вход в туннель. Когда Дориан уверился, что за ним никто не наблюдает, он взобрался туда и нашел выступ, на который открывался выход из туннеля.

Он потратил несколько часов, расчищая вход так, чтобы пробираться через него стало легче и безопаснее, а потом снова прикрыл пальмовыми листьями и сухими ветвями, чтобы его случайно не обнаружили девушки, собирающие хворост.

У своего друга Мустафы, конюха, Дориан выпросил грубую поношенную канзу, покрытую заплатами так, что они почти скрывали исходную ткань, и такую же старую грязную кефию, головную повязку, которую даже конюхи уже не стали бы надевать. Он свернул все это в узел и спрятал у входа в туннель. Подготовившись и дождавшись полнолуния, он спросил Ясмини:

– Ты действительно хочешь поплавать в океане?

Девочка изумленно уставилась на него, а потом ее маленькое личико горестно сморщилось.

– Не дразни меня, Доули! – попросила она.

– Сегодня приходи ужинать со мной и Тахи. После молитвы поблагодари Тахи и скажи, что тебе пора домой. Но вместо этого приходи сюда и спрячься за цистерной.

Лицо девочки медленно просветлело, а глаза загорелись.

– Твоя мать будет думать, что ты у Тахи, – продолжал Дориан, – а Тахи подумает, что ты вернулась к матери. Я тебя найду здесь.

– Да, Доули! – Ясмини энергично кивнула.

– Ты не побоишься прийти сюда одна, в темноте?

– Нет, Доули!

Она так затрясла головой, что казалось, эта несчастная голова вот-вот сорвется с плеч.

– И не бери с собой Джинни. Оставь его в клетке. Обещаешь?

– Обещаю всем сердцем, Доули!

В течение всего ужина Ясмини проявляла возбуждение и болтала без умолку, так что Тахи наконец окинула ее суровым взглядом:

– Что с тобой сегодня, дитя? Ты болтаешь, как целая стая длиннохвостых попугаев, и вертишься, словно тебе в штаны попал горячий уголь. Ты, может, выходила на солнце, не покрыв голову?

Ясмини проглотила последние куски еды, собрав их со дна тарелки пальцами. И сразу вскочила.

– Мне надо идти, Тахи. Мама велела мне вернуться пораньше…

– Ты еще не закончила ужин. Я приготовила твои любимые кокосовые печенья с шафраном.

– Мне не хочется есть сегодня. Надо бежать. Завтра приду.

– Сначала молитва! – осадила ее Тахи.

– Мы восхваляем и благодарим милостивого Аллаха за то, что дарует нам каждый день еду и питье, и за то, что сделал нас мусульманами, – выпалила Ясмини и вскочила.

Она выбежала из комнаты раньше, чем Тахи успела снова ее остановить.

Дориан немного выждал, потом поднялся и беззаботно потянулся:

– Пойду погуляю в саду.

Тахи моментально преисполнилась опасений:

– Помни об осторожности, аль-Ахмара! Не думай, что Каш тебя простил.

Дориан поспешил сбежать, чтобы не слушать дальнейшие советы.

– Ясси? – тихо позвал он, поднявшись на террасу.

Его голос срывался то и дело; в последнее время он постоянно играл шутки с Дорианом, особенно в моменты волнения, то поднимаясь на самые высокие ноты, то падая вниз.

– Ясси?

На этот раз прозвучало хрипло.

– Доули! Я здесь!

Девочка выбралась из-за цистерны и подбежала к нему. Луна только что поднялась над наружной стеной гарема, и в ее свете Дориан повел подружку к выходу на Дорогу Ангела, как они назвали свой тайный коридор.

Когда фитиль лампы дал ровный свет, Дориан позвал Ясмини вниз и поймал ее маленькое тело, когда она скользнула по старой двери. Она прижималась к нему, держась за его одежду, когда он вел ее по туннелю.

Едва они добрались до расчищенного Дорианом выхода, он загасил лампу.

– Мы не должны выдавать себя светом, – предупредил он Ясмини.

Они ощупью прошли несколько последних ярдов и наконец увидели лунный свет сквозь лианы, маскировавшие выход. Дориан нашел узел со старой одеждой, который припрятал в нише в стене туннеля.

– Вот, надевай это! – приказал он.