Муссон

Предоставленный самому себе, Том посмотрел на медленно вращавшийся вентилятор; от него через дыру в стене уходили бечевки, с помощью которых рабы заставляли его кружиться.

Том подошел к письменному столу в центре комнаты и окинул взглядом аккуратно стоявшее в чернильнице перо и стопки документов, перевязанных красными ленточками и разложенных с военной точностью. Отвернувшись от стола, он прошелся вдоль книжных полок, пытаясь по их содержимому определить характер человека, с которым ему предстояло встретиться. Полки были забиты толстыми томами в кожаных переплетах с эмблемами компании на корешках. В этой комнате не имелось ничего личного, она казалась бездушной.

Наконец Том насторожился, услышав шаги на каменном полу террасы, и повернулся от внешнего входа комнаты к внутреннему – как раз в тот момент, когда в дверном проеме появилась высокая худощавая фигура. Яркое тропическое солнце светило в спину человеку, так что Том его не узнал.

Консул остановился на пороге, давая глазам время привыкнуть к полумраку комнаты после ослепительного света снаружи. Его одежду составлял унылый черный костюм с белым кружевным воротником.

Потом он шагнул в комнату и снял с головы черную широкополую шляпу. Том впервые отчетливо увидел его лицо. И на долгое мгновение застыл в таком сильном изумлении, что не мог ни двигаться, ни говорить.

Потом, засмеявшись, шагнул вперед:

– Гай! Это и вправду ты?

Он импульсивно раскинул руки, чтобы обнять близнеца.

Видно было, что Гай Кортни изумлен не меньше Тома. Целая буря разнообразных чувств на мгновение отразилась на его лице, но тут же исчезла. Лицо Гая стало холодным, он отступил назад, уходя от объятий Тома.

– Томас… – сухо произнес он. – Я и не догадывался, что это ты. Ты в записке написал чужое имя.

– Я тоже не подозревал, что увижу тебя, – ответил Том и опустил руки.

Он ушел от ответа на обвинение в использовании чужого имени. Он просто счел неразумным открываться на тот странный случай, если сообщение об убийстве Уильяма добралось до Занзибара раньше его. Том всматривался в лицо Гая, ища признаки того, что это действительно случилось, и решил, что не может положиться на близнеца, если ему понадобится укрыться от правосудия.

Они с минуту молча смотрели друг на друга, и эта минута показалась Тому вечностью. Потом Гай протянул ему правую руку. И Том с облегчением пожал ее.

Пожатие Гая было вялым, а кожа – такой же холодной, как выражение лица.

Он отпустил руку Тома, едва прикоснувшись к ней, а потом повернулся к своему письменному столу:

– Садись, пожалуйста, Томас. – Он показал на стул с высокой спинкой, не глядя на брата. – Уверен, ты пришел в эти воды не для того, чтобы чем-то торговать. Хотя то, что ты воспользовался фальшивым именем, заставляет меня думать, что это вполне может быть так. – Том не ответил, и Гай продолжил: – Я должен предупредить, что я прежде всего предан интересам компании.

Он произнес это слово так, словно говорил о какой-то большой стране.

– И я немедленно отправлю в Лондон рапорт.

Том уставился на него, чувствуя, как в нем быстро закипает гнев:

– Милостивые небеса, Гай, ты только об этом думаешь? Разве мы не братья? Разве ты не хочешь узнать об отце и Дориане?

– Я уже извещен о смерти отца. Корабль компании, что сегодня пришел в порт, доставил письмо лорда Чайлдса и второе, от нашего брата Уильяма, – ответил Гай.

Тома окатило волной облегчения: о смерти Уильяма Гай пока что не знал.

Гай продолжил:

– Я горюю о кончине отца, но больше мне об этом сказать нечего. – Его губы крепко сжались на мгновение. – Кроме того, ты всегда был его любимчиком. А я мало что для него значил.

– Это неправда! – взорвался Том. – Отец одинаково любил нас обоих!

– Ну, как скажешь, – пожал плечами Гай. – Что касается Дориана, я слышал, что он пропал в море, утонул, погиб.

– А вот и нет. – Тому пришлось сделать над собой усилие, чтобы говорить ровным тоном. – Его захватили в плен мусульмане и продали в рабство.

Гай засмеялся, но веселья в его смехе не было.

– Ты всегда болтал, не думая. Уверяю тебя как консул его величества на этих территориях, у меня есть более надежные источники информации.

Несмотря на это отрицание, Тому показалось, что он заметил нечто странное в глазах Гая.

– Я был там, Гай, черт тебя побери! Я это видел собственными глазами!

Гай сел за стол, взял перо и погладил им себя по щеке:

– А, так ты видел, как его продавали в рабство? Удивительно, что ты не попытался это предотвратить.

– Нет, надутый болван! – рявкнул Том. – Я знаю, что он попал к мусульманским пиратам, он в плену, не умер и не утонул! И еще я точно знаю, что его продали!

– Какие у тебя доказательства… – начал было Гай, но Том быстро подошел к его столу и хлопнул по столешнице ладонью с такой силой, что из чернильницы выплеснулись чернила и забрызгали документы.

– У меня есть свидетельство арабов, которых мы взяли в плен на острове Флор-де-ла-Мар! Дориан жив, говорю тебе, и твой долг как брата и англичанина – помочь мне найти его!

Гай вскочил. Он побелел как бумага, его глаза пылали.