Муссон

Возвращаясь на «Ласточку», Том обсуждал с офицерами затруднительность их положения. Хотя главной целью их вояжа являлись поиски Дориана, о чем Том ни на миг не забывал, у него имелись еще и обязанности перед командой, ведь многих из матросов он заманил на борт обещанием вознаграждения.

Но пока что никакого вознаграждения не появлялось, и мало оставалось надежд на прибыль, которой он мог бы поделиться с людьми.

– Да, здесь мало что можно купить, – мрачно соглашался мастер Уэлш.

Он открыл свою тетрадь, приладил на нос очки в золотой оправе и перечислил цены на слоновую кость и камедь, которые записал перед уходом из Англии.

– Цены на специи наиболее выгодные, но все равно оставляют слишком мало прибыли, если учесть трудности и стоимость плавания. Гвоздика и перец имеются, гораздо меньше корицы и, конечно, коры хинного дерева, на которую всегда спрос в Америке и в странах Средиземноморья, где постоянно буйствует малярия.

– Нам нужно не меньше сотни фунтов хины для нас самих, – перебил его Том. – Сейчас начинаются затяжные дожди, люди начнут болеть лихорадкой.

Отвар из коры хинного дерева был горьким, как желчь, однако уже век назад монахи-иезуиты обнаружили, что это прекрасное лекарство от малярии. И именно отцы иезуиты первыми познакомили этот остров с хинными деревьями.

Теперь они росли здесь в огромном количестве.

– Да, – мягко согласился Эболи. – Нам понадобится хина. В особенности если ты собираешься отправиться вглубь материка, чтобы самому добыть слоновую кость.

Том бросил на него острый взгляд:

– С чего ты взял, что я могу быть настолько глуп, чтобы нарушить указы султана и «Джон-компани», Эболи? Ты же сам постоянно твердил мне, что этого делать нельзя.

– Я просто вижу, как ты сидишь каждый вечер на носу и таращишься через пролив на Африку. Твои мысли звучат так громко, что от них оглохнуть можно.

– Это было бы слишком опасно.

Том умолк, но его голова сама собой повернулась на запад, а в глазах появилось мечтательное выражение, когда он посмотрел на скрытые дымкой очертания далекой земли.

– Раньше тебя это не останавливало, – заметил Эболи.

– Я бы не знал даже, с чего начать. Это же совершенно не изученная земля, терра инкогнита. – Том воспользовался надписью наверху карт, лежавших в его каюте, которые он так жадно изучал. – Даже ты не бывал там, Эболи. Нелепо было бы отправляться туда без знающего проводника.

– Да, я не знаю северные земли, – согласился Эболи. – Я родился намного южнее, рядом с великой рекой Замбези, и к тому же прошло много лет с тех пор, как я бывал там в последний раз. – Он помолчал. – Но я знаю, где мы можем найти того, кто поведет нас во внутренние области.

– Кто же это? – тут же спросил Том, не в силах скрыть волнение. – Где нам найти этого человека? Как его зовут?

– Я пока не знаю его имени или лица, но узнаю, когда его увижу.

На следующее утро, когда они сошли на берег, на рынок вели первую цепочку рабов из бараков, где их запирали на ночь.

Их количество заметно уменьшилось, как и количество других товаров в конце сезона, и на продажу выставили меньше двух сотен человек. Когда «Ласточка» только пришла сюда, на рынок выводили несколько тысяч. Большинство из оставшихся были старыми или слабыми либо их сплошь покрывали шрамы от кнутов. Покупатели всегда проявляли осторожность, видя таких избитых, потому что обычно это значило, что этот мужчина или эта женщина слишком непокорны.

Прежде Том, проходя через рынок, отводил взгляд, стараясь не смотреть на несчастных: его слишком тревожило это зрелище. Но теперь они с Эболи встали у главных ворот невольничьего рынка, чтобы наблюдать за жалкой колонной, что шла мимо них. Они внимательно рассматривали каждого, кто проходил рядом.

Том увидел двоих или троих чернокожих, которые показались ему теми, кого они искали: высокие, сильные, они держались с достоинством даже в цепях. Но когда он коснулся руки Эболи и вопросительно посмотрел на него, Эболи нетерпеливо качнул головой.

– Ничего? – уныло спросил Том.

Последние рабы миновали их, но Эболи так и не проявил ни к кому интереса.

– Наш человек там, – ответил Эболи. – Но надсмотрщики за нами наблюдают. Я не мог показать на него.

Рабов отвели в загоны вокруг торговой площадки и каждого приковали к столбу. Хозяева уселись в тени – богатые, самодовольные люди, дорого одетые, окруженные собственными рабами, которые варили для них кофе и разжигали кальяны. Чуть прикрыв хитрые глаза, они наблюдали за Томом и Эболи, когда те медленно пошли по рынку.

Эболи остановился около первого загона и внимательно рассмотрел одного из рабов, крупного мужчину, судя по виду – воина. Надсмотрщик заставил раба открыть рот и показать зубы, как будто тот был лошадью, и потискал его мышцы.

– Ему не больше двадцати лет, эфенди, – сказал араб. – Вы посмотрите на его руки, он же сильный, как бык. Лет тридцать он будет прекрасно работать.

Эболи заговорил с рабом на одном из лесных диалектов, но мужчина смотрел на него, как безмолвное животное.

Эболи покачал головой, и они перешли к следующему загону, где повторилась та же процедура.