Музыка души

С не меньшим радушием несколько дней спустя приняли «Гамлета». Довольный, хотя и уставший от суматошной столичной жизни, Петр Ильич уехал в Прагу на представление «Евгения Онегина».

***

На вокзале в Праге собралась огромная толпа. Петра Ильича немедленно повезли на репетицию концерта, не дав прийти в себя. Дирекция пражского театра в благодарность за прошлые заслуги и за то, что теперь он приехал к постановке оперы, устроила концерт, половина сбора с которого должна была поступить в его пользу. Однако концерт устроили неумело и несвоевременно, в неподходящий день, так что принес он всего триста гульденов. Петр Ильич не принял денег, пожертвовав их в персональный фонд артистов. А на следующий день вся пресса пестрела обвинениями в адрес дирекции, что возбудило еще больший интерес к «Евгению Онегину».

Премьера прошла великолепно. Конечно, постановка была далеко не идеальна – особенно в том, что касается правдивости декораций. Однако Петр Ильич ожидал худшего. И хотя в первой картине Татьяна и Ольга выходили не из русского помещичьего дома, а из роскошного палаццо в стиле Возрождения, зато костюмы были довольно верны, а у центральных персонажей даже вполне хороши. Пели и играли прекрасно. Особенно Фёрстерова-Лаутерова, исполнявшая роль Татьяны, очаровала Петра Ильича. О такой идеальной Татьяне он прежде не смел и мечтать! Овации были невероятные.

После спектакля к нему подошел Дворжак с поздравлениями:

– Ваша опера произвела на меня большое и глубокое впечатление – именно такое, как я ожидаю всегда от настоящего артистического творения. Ни одно из ваших сочинений мне не нравилось так, как «Онегин». Это музыка, манящая нас к себе и проникающая так глубоко в душу, что ее нельзя забыть. Я чувствовал себя унесенным в другой мир.

Петр Ильич был бесконечно польщен и горячо благодарил за лестные слова.

А вот новая симфония принесла разочарование. Хотя и в Праге, как до того в Петербурге, ее встретили бурными овациями, казалось, будто они больше относятся к его предыдущей деятельности, сама же симфония не способна увлекать. Ему теперь виделось в ней нечто отталкивающее: излишек пестроты, неискренность, деланность. Сознание этого причиняло острое, мучительное чувство недовольства самим собой.

Тем не менее Прагу Петр Ильич покинул, увенчанный многочисленными лаврами. Но только лаврами. Решительно, он не умел соблюдать свои денежные интересы.

На остановке в Вене он купил «Новое время» и, едва раскрыв газету, наткнулся на заметку:

«19 ноября в Ницце скончалась Вера Львовна Римская-Корсакова».

Петр Ильич давно потерял надежду на выздоровление племянницы, и все-таки новость потрясла. Всю ночь и следующий день он чувствовал себя больным. А от мысли, что будет с Сашей, становилось по-настоящему страшно. Он поспешил в Петербург, надеясь успеть на похороны.

Однако там выяснилось, что Веру похоронили в Ницце. В Петербурге Петр Ильич застал только убитого горем отца, который и рассказал о ее последних днях.

– Веруша с необыкновенной покорностью переносила страдания и ясно сознавала близость конца. В самое последнее время от слабости уже не могла говорить – только улыбалась, смотря на меня, на мужа и детей.

Голос Левы сорвался, и он отвернулся, пытаясь взять себя в руки. Это так ужасно – потерять одну за другой двух взрослых дочерей, которым все сулило только счастье!

Некоторое время спустя Лева продолжил:

– Николай в растерянности – как быть с малолетними детьми. И Тася выразила желание стать нянькой для племянников.

– Очень благородно с ее стороны, – удивленно произнес Петр Ильич.

Столь самоотверженный жест не вязался с его представлением о Тасе – капризном, ветреном ребенке. Но, видимо, несчастья заставляют взрослеть.

***

Репетиции, концерты, заседания дирекции закружили, позволив отвлечься от потрясения из-за смерти Веры. Пятая симфония в Москве имела большой успех, но Петр Ильич остался недоволен своим детищем. Даже уверения Танеева, упорно стоявшего на том, что это лучшее его сочинение, не убедили. Тем более что все остальные были не слишком высокого о ней мнения.

Зато в Петербурге ждал приятный сюрприз. Модест решил познакомить брата с Чеховым, для чего пригласил последнего к себе на завтрак. Еще в прошлом году Петр Ильич случайно наткнулся на его рассказ «Миряне» в «Новом времени» и был столь очарован, что даже решился написать автору. Увы, адреса его он не знал и отправил письмо в редакцию журнала с просьбой передать Чехову. По-видимому, оно до адресата не дошло.

Петр Ильич тогда раздобыл сборник «Пестрые рассказы» и еще больше убедился в одаренности молодого писателя. Невероятной радостью было найти столь свежий и самобытный талант.

А Модест, который тоже был впечатлен этими рассказами, успел познакомиться с автором. Встретились они у Плещеева.

– Я был опьянен его умом, юмором, талантом, – с восторгом рассказывал Модест, – всей его личностью, чуждой фразы и мелочной условности!