Музыка души

Сам Петр Ильич, не веря в церковные догматы, многого не понимая, тем не менее любил церковные службы и часто бывал у обедни. Литургия Иоанна Златоуста представлялась ему одним из величайших художественных произведений. Если следить за службой внимательно, вникая в смысл каждого обряда, то нельзя не умилиться духом, присутствуя при православном богослужении. Любил Петр Ильич и всенощное бдение. Отправиться в субботу в какую-нибудь древнюю, небольшую церковь, стоять в полумраке, наполненном дымом ладана, углубляться в себя и искать ответа на вечные вопросы, пробуждаться от задумчивости, когда хор запоет: «От юности моея мнози борят мя страсти», – и отдаваться влиянию увлекательной поэзии этого псалма, проникаться тихим восторгом, когда отворятся царские врата и раздастся: «Хвалите Господа с небес!» – всем этим он бесконечно наслаждался.

Два дня спустя братья расстались: Петр Ильич вернулся в Россию – в Петербург для переговоров о «Кузнеце Вакуле»; Модест остался во Франции.

***

В Петербурге Петр Ильич получил заказ от владельца ежемесячного журнала «Нувелист» Бернарда. Тот хотел в каждом номере печатать его пьесу, посвященную соответствующему месяцу. Идея нарисовать картину времен года показалась интересной, и он принялся за работу, которую закончил к маю. Он так и озаглавил эти двенадцать пьес – «Времена года». А издатель для большего эффекта сопроводил каждую небольшим стихотворением.

В столице Петра Ильича буквально разрывали на части родные и просто знакомые, и он уже не знал, куда спрятаться от массы приглашений и требований. Но и в Москве его не оставляли в покое. Начинающие музыканты стремились показать ему свои творения, продемонстрировать игру, попросить протекции. Его осаждали со всех сторон, не давая работать. Все чаще появлялось страстное желание бросить Москву и поселиться где-нибудь в глуши. Увы, желание неосуществимое: без работы в консерватории не на что было бы жить. А деньги требовались не только на себя, но и на помощь братьям.

В Москве Петр Ильич закончил Третий квартет, начатый еще в Париже. На этот раз друзья новое произведение единодушно хвалили, однако автор остался им недоволен. Ему казалось, что он немножко исписался, повторяет сам себя и не может выдумать ничего нового. Появилась пугающая мысль: неужели это его предел?

Весной начались репетиции «Лебединого озера». От музыки все в театре были в восторге. Присутствуя на первой репетиции, Петр Ильич от души забавлялся тем, как балетмейстер с глубокомысленным и вдохновенным видом сочиняет танцы под звук одной скрипки.

***

Первую половину лета Петр Ильич провел у Кондратьева в Низах, где необыкновенно живописная природа дарила вдохновение. Однако в тот год у Николая Дмитриевича собралось множество гостей, в числе которых Алексей Апухтин. Он сильно располнел: когда-то болезненный худой мальчик превратился толстого мужчину с огромным животом, но тоненьким голоском. Зато он по-прежнему оставался занимательным собеседником, любившим рассказывать разнообразные, часто смешные истории. Вот только с возрастом у Лели развилась мнительность, превратившаяся в болезненную манию.

Вечером хозяин, дети, гости собирались на балконе, наслаждаясь чудной погодой. Вдруг закуковала кукушка. Леля тут же спросил:

– Кукушка-кукушка, сколько мне жить осталось?

Но вот незадача: птица замолчала, ничего не ответив. Тогда Апухтин повернулся к дочке Николая Дмитриевича:

– Диночка, говорят, из уст младенцев услышишь правду. У меня жарок, я, наверное, заболеваю, умру, может быть. Ну, скажи, сколько я проживу?!

Та, не задумываясь, явно не понимая всей серьезности, вложенной в вопрос, выпалила:

– Два года.

Леля побледнел и чуть ли не заплакал. Глупость ребенка он воспринял как приговор. Все разом принялись его утешать, уверять, что не надо обращать внимания, что проживет он долго. Николай Дмитриевич даже пожурил дочь за жестокий ответ. Но та нисколько не смутилась, и когда Петр Ильич обратился к ней с тем же вопросом, пытаясь сгладить впечатление, которое ее слова произвели на друга, живо ответила:

– Сто лет.

Петр Ильич растерялся, не зная, как реагировать: вместо утешения, получилась словно бы насмешка. Леля страшно рассердился на Дину и стал ждать смерти. И подобной ерунде он позволял смущать свое спокойствие на каждом шагу.

Петр Ильич остался у Кондратьевых на именины, и к празднику начали готовиться загодя, хотя он всеми силами сопротивлялся. Всевозможные празднества он терпеть не мог, но пришлось покориться настойчивости радушных хозяев.

Накануне фасад флигеля, в котором жил Петр Ильич, украсили гирляндами из зелени и полевых цветов, подготовили фейерверк, развесили повсюду цветные лампочки, а над входом соорудили красивый вензель из букв «ПЧ». Дина с огромным удовольствием рвала самые красивые цветы и расставляла их по своему вкусу в вазах, принесенных из комнат ее матери.