My Joy (СИ)

– Знаешь, иногда я, занимаясь делами на работе или приготовлением ужина, думала о том, что ты стал для Мэттью кем-то вроде воскресного папы. Который всегда приходил, когда его звали, дарил щедрые подарки и занимался с ним уроками. Я всегда умилялась, видя, сколько внимания ты даришь ему, иногда даже упрекала себя в том, что не смогла удержать Джорджа рядом, чтобы он так же заботился о Мэтте. Ты стал для него другом, наставником, идеальным примером для подражания. Мой сын начал тянуться к знаниям чуть больше обычного, пускай он и остался глупым мальчишкой, любящим только вкусно поесть и побренчать на этой своей гитаре. Его оценки улучшились, он стал проводить много времени вне дома и по вечерам уделять мне внимание – предлагал помочь с ужином, вызывался убрать со стола и иногда даже звал в кино. Если бы я знала, что ему плохо в новой школе или что ты причиняешь ему боль, я бы сделала что угодно, чтобы вы больше не виделись. Я бы натравила на тебя всех знакомых адвокатов и юристов, уничтожила как преподавательскую единицу и растёрла в порошок воспоминания о тебе, запретив Мэтту выходить из дома на долгое время – для его же безопасности. Но всё шло так гладко, будто ничего не происходило за моей спиной. Мой мальчик бывал в приподнятом настроении так часто, что я даже не пыталась заводить с ним разговоров о том, беспокоит ли его что-нибудь. У него появились друзья, отец наладил с ним хоть какой-то контакт, а ещё рядом с нами был ты – великолепный педагог и хороший друг, готовый явиться в гости по первому приглашению, но отчего-то всегда прячущий взгляд. Если бы я хотя бы однажды, вместо пустой болтовни, заглянула тебе в глаза…

Мэрилин вздохнула, тяжело и слишком громко. Она набрала в лёгкие побольше воздуха и, только собравшись продолжить, неприлично выругалась и снова встала.

– Какая теперь разница?

– Пожалуйста, продолжай, – Доминик указал на место рядом с собой, приглашая сесть.

– И снова я болтаю впустую. Наверное, пытаюсь занять словами всё пространство, чтобы мне не было так паршиво. Я, честно признаться, всё ещё хочу ударить тебя.

– Может, стоит?

– Может и стоит. Но разве это что-либо изменит? Разве хоть что-нибудь изменит случившееся? В один момент я должна была принять два вопиющих в своей ненормальности факта: мой сын любит мужчин и спит со своим бывшим учителем. Это даже звучит по меньшей мере отвратительно.

– Согласен, – он скривился для верности.

– Ни одна мать не ждёт того, что её ребёнок, едва успев лишиться последних детских мечтаний, ринется в родной дом с подружкой или другом под руку. Я не ждала этого, подобное случилось только со мной, потому что у меня не было выбора. Джордж был хорошим человеком, коим остаётся и по сей день, и был достаточно честен и передо мной, и перед собой, – она вздохнула и облокотилась на спинку дивана, наконец позволив себе немного расслабиться. Кажется, воспоминания о юности давали ей нечто вроде передышки; на губах Мэрилин даже мелькнула слабая улыбка.

– Если бы Мэттью рассказал тебе, меня бы ждали те самые толпы разъярённых адвокатов и юристов, о которых ты говорила.

– Точно, – она даже хихикнула.

– Я никогда не загадываю наперёд, но точно могу сказать одно: если ты позволишь, я буду рядом с Мэттью до тех пор, пока он сам будет этого хотеть. Если ему повстречается кто-то другой, и он решит, что наши пути должны разойтись, я покину его.

– Ты любишь его, да? – голос Мэрилин вновь сделался хриплым. – Любишь моего сына и готов ради него даже на это?

– Да, готов, – склонив голову, Доминик сжал губы. Отчего-то в глазах защипало, и во рту снова образовалась непрошеная горечь.

Впервые за вечер Мэрилин отлучилась в ванную комнату, не забыв извиниться. Она пропадала там достаточно долго, чтобы Доминик начал искать себе занятие – какое угодно, лишь бы не думать о том, что будет дальше. Он всё ещё не был уверен в итоге этого дня. Всё могло обернуться каким угодно боком и для него, и для всех, кто ему был дорог.

– Когда мне исполнилось восемнадцать, Джордж сделал мне предложение, – только появившись в гостиной, сказала Мэрилин, заставив вздрогнуть Ховарда, глазевшего в телефон.

Он пытался набрать сообщение, но потерпел несколько неудач подряд, то путая буквы, даже не надеясь на авто-исправление, то вовсе сбрасывая весь процесс неосторожным движением не очень, на его взгляд, изящных пальцев.

– Пришёл ко мне домой в дурацком белом смокинге с ярко-алой бутоньеркой в петле и надел мне на палец это кольцо, – она указала на свой мизинец, на котором красовалось крошечное золотое колечко. – Уже лет десять я ношу его как украшение и таким образом отдаю дань памяти о том, как замечательно у нас всё было. Ну, надо признать, основной причиной стало то, что на безымянный оно перестало налезать.