My Joy (СИ)

Доминик усмехнулся и украдкой посмотрел на спутника Глории. Мужчина лет пятидесяти в безобразного цвета костюме и нечищеных туфлях стоял позади неё и беспрестанно что-то шептал ей, отчего Глория то и дело, сдерживаясь из последних сил, смущённо хихикала. На его пальцах красовались золотые перстни, а на шее висела безвкусная в своей дороговизне золотая цепь.

– Зачем ей вообще этот чёртов дом, если рядом с ней этот мешок с деньгами?

– Может быть, этот дом был её единственным шансом избавиться от него.

Продолжая саркастично подшучивать то над гостями, то над самими собой, они не заметили, как всё закончилось. Хейли не выглядела потерянной или расстроенной, оставаясь верной самой себе – на её лице играла лёгкая улыбка, которую она умело прятала, стоило кому-нибудь подойти к ней, чтобы выразить соболезнования.

– Тебе не кажется странным, что мы так и не выбрались из этого города? – начала она, когда усевшись в машину. – Сколько твоих однокурсников осталось здесь? Даже Эмма перебралась в Америку.

– Половина тех, с кем я учился в институте, разъехалась по Европе и Америке, пара-тройка человек осталась здесь, остальные переселились в Лондон.

– О нём я и говорю. Если бы мы захотели, могли бы рвануть туда ещё в юности. Сняли бы квартирку, питались в каких-нибудь дешёвых кафешках и искали своё счастье в свободе, которую нам бы дала столица.

– Вместо этого мы, как хорошие детки, предпочли поступить в институт и выучиться на две благороднейшие профессии. Чем ты будешь заниматься в Лондоне?

Машина ползла по дороге на первой скорости, подчиняясь желанию Доминика продлить эту поездку как можно дольше. Им было что обсудить, а Лидс никуда бы не делся за два или три часа пути. Виды за окном были не то чтобы пленяющие, но и сомневаться в их исключительной красоте не приходилось, несмотря на то, что они, прожив всю сознательную и не только жизнь в одном городе, успели много где побывать.

– Я, не поверишь, хотела попробовать себя в каком-нибудь деле – открыть магазинчик или что-нибудь вроде того.

– В Лондоне? – усмешка сама по себе возникла на губах.

– А что? Если у меня ничего не выйдет, то максимум, чем я пожертвую, – это всеми своими накоплениями за последнюю пару лет. Через год я продам дом тётки и перееду обратно к тебе под бок.

Не что чтобы мысль о переезде никогда не возникала у Доминика. Но он ни разу не давал ей каких-либо прав хотя бы раз похозяйничать в голове. Его всегда что-либо держало здесь, в Лидсе, и он даже и думать не мог о том, чтобы бросить всё и уехать в другой город, начав всё сначала. Безусловно, у него были самые положительнейшие рекомендации с последнего места работы и ещё парочки предыдущих, и так же заведомо было ясно, что он без проблем бы нашёл себе занятие даже в Лондоне – за достойную его знаний оплату. Деньги мало волновали его, в последние лет пять он всегда довольствовался малым – вкусной едой по три или четыре приёма в день, парой новых рубашек раз в сезон и попытками накопить на нечто большее, пускай его счёт в банке и позволял купить это нечто большее хоть сегодня.

– Ведь я знаю, ты никогда не уедешь из Лидса, потому что не просто врос корнями в его землю, но ещё и обрёл некое подобие счастья.

Хейли довольно улыбнулась. Она приоткрыла окно, чтобы стряхнуть пепел и больше его не закрывала, наслаждаясь слабым ветерком, который впархивал в салон машины, неторопливо ползущей по трассе.

– Вы совсем никуда не ходите, – спустя полчаса вновь заговорила она. – Почему ты не сводишь его, даже не знаю, на футбол?

– Ни я, ни он не тяготеем к этому виду спорта. Например, на днях мы были на пикнике, Мэттью даже прихватил с собой двух приятелей.

– Как всё прошло?

– Более чем хорошо.

– Надеюсь, что ты не делал ничего такого, о чём его друзья будут вспоминать на протяжении ближайшей пары лет? – Хейли смешно округлила глаза.

– Вообще-то… – Доминик ещё немного сбавил скорость, вызвав недовольство едущих позади водителей, и продолжил: – Делал.

– Ты шутишь! – она шутливо хлопнула его ладонью по сгибу локтя и склонилась ближе. – Что ты делал?

– Ты правда хочешь знать?

– Мне должно быть чертовски стыдно, всё-таки сегодня похоронили мою любимую тётушку, но… Я правда хочу знать, особенно если ты хочешь мне об этом рассказать.

– Ты никогда не спрашивала, что было между мной и Джимом.

– Потому что ты рассказывал мне сам, даже если я не хотела знать, – она фыркнула и отклонилась в сторону, чтобы посмотреть в боковое окно. – Давай остановимся в этом кафе?

***

Последние дни стали для Доминика одним нескончаемым диалогом, изредка переходившим в монолог собственного сознания. Иногда в его мыслях громко и даже грязно ругались разные люди, начиная с Мэрилин и заканчивая неизвестными; реже мысль обрывалась на середине и утихала на час или два. Теперь же этот диалог обрёл лицо Хейли, сосредоточенно глядящей в свою тарелку. Спустя пару чашек выпитого кофе и три съеденных пончика на двоих, Доминик почувствовал себя настолько хорошо и отчасти даже беззаботно, что с удовольствием поведал Хейли обо всём, о чём ей хотелось знать.