Мы сделаны из звёзд

— Мы всем постоянно что-то должны. Мы взяли мир в аренду, и проценты с каждым тысячелетием все набегают.

Мелани слушала с открытым ртом. Поймав на себе мой взгляд, она тут же отвернулась и устремила кристально-голубые глаза на мигающие звезды.

— Люди рождаются — звезды умирают. Небо скоро совсем погаснет. Это немного уродливо.

— Нет, это волшебно, Кайл, — она с таким неверием смотрела вверх, словно я открыл для нее целую Вселенную.

Затем она снова посмотрела на меня.

— Почему ты хочешь стать доктором? — спросила она.

Тлевшая сигарета остановилась в дюйме от моего рта. Я, задумавшись, уставился на Мелани.

Нужно было пересказать ей ту отрепетированную речь, которую я рассказал своей сестре часом ранее, но, смотря в наивные голубые глаза напротив меня, я не мог выдавить это из себя.

— Не знаю, — все-таки сказал я, отворачиваясь. — Это казалось правильным решением.

— И все еще кажется?

— Да кого это волнует? Быть доктором не так уж и плохо. Они приносят пользу. — я выдохнул морозный воздух вместе с сигаретным дымом.

Антропоцен — эра людей. Но эра нашего поколения просто невероятно лажает в способах оставить хоть какой-то отпечаток в истории. Что мы дадим человечеству, кроме коллекции фильтров в инстаграме, трилогии «Пятидесяти оттенков серого» и тысяча первой модели айфона? Мы обратимся в пыль, только в отличие от звезд, наша пыль больше ни во что не превратится.

Идущая вникуда жизнь, уходящие в воздух секунды, поглощающийся легкими кислород — это чек в супермаркете, всем на него плевать, его конец всегда в мусорном ведре.

Резерфорд расщепил атом, Нил Армстронг первым ступил на Луну, Стивен Хокинг подарил человечеству Вселенную. Их тела, может и пыль, а может, и прах, но их наследие — вечно.

И я боюсь закончить ничем — раствориться во времени, стать крошечной наносекундой с точки зрения эволюции. Я хочу жизнь со смыслом, хочу себе свою собственную маленькую бесконечноть, где ничто не исчезнет.

— Кайл, ты самый невероятный человек из всех, кого я когда-либо встречала. В тебе столько энергии, побуждающей вставать и делать необыкновенные вещи... Каким-бы маленьким ты себя не ощущал в этом огромном мире, ты всегда будешь важен, потому что ты часть бесконечного процесса, вдохновляющего всех вокруг.

Я хрипло рассмеялся, качая головой.

— Тебя послушать, так мне нужен свой завет в Библии.

Мелани села на месте, смотря на меня сверху вниз.

— Однажды из тебя выйдет замечательный доктор.

— Думаешь?

— У тебя есть какая-то суперспособность, знаешь. Ты лечишь людей, зашиваешь их раны, заживляешь старые шрамы. Я ведь не буду звучать, как наивная дурочка, если скажу, что мне легче рядом с тобой?

— Скажи это Папе Римскому, — ухмыльнулся я. — Может, они выпустят серию иконок с моей фотографией.

Мелани рассмеялась.

— Ты умный, Кайл, — заледеневшими пальцами она расправила лацканы моего пальто. — Ты сам однажды поймешь, что твое будущее гораздо больше того, каким кажется сейчас. И ты будешь важным. Самым важным.

Я улыбнулся, хотя колокольчик начал тревожно звенеть в моей голове.

«Мелани тебя не знает. И себя она не знает».

Может, Ли была права?

Догадывается ли Мелани, кто я такой, на самом деле? Представляет ли она мой разрушенный мир? Крики, с которыми я просыпаюсь посреди ночи, и бутылку виски, в которой пытаюсь утопить свою печаль? Как иногда я не вижу смысла в жизни, как, снимая линзы с глаз, рассматриваю размытое пятно потолка своей комнаты? Как я боюсь терять людей? И потерять самого себя.

Правда в том, что я принимаю заранее неверные решения, потому что не уверен, что вообще хочу знать, что будет дальше. Будущее — это темный мир, состоящий из бесконечных «может быть», о которых у меня нет времени думать даже в настоящем.

Может быть, я попаду в реестр опасных промышленных шпионов.

Может быть, я покончу с собой из-за кризиса среднего возраста.

Может быть, я даже не доживу до кризиса среднего возраста. Перспективы у меня хреновые, как ни крути. Я потерян, я никогда не знал, куда идти и в какую сторону сворачивать. Поэтому я выбрал остаться на месте, чтобы больше не разрушать свою жизнь очередным неправильным решением.

Мир полон разочарований, и у меня все шансы стать одним из них.

Глава 22.

Мистера Ернандеса посадили в тюрьму.

На самом деле его упрятали за решетку еще в тот день, когда он бежал за нами с Ли целый квартал в дробовиком наперевес, но серьезные обвинения он получил только вчера, когда полиция нашла в его подвале целый склад оружия, на которое у него нихрена не было лицензии.

Эта новость обрушилась на Сэинт-Палмер шквалом удивленных возгласов, сплетен и ознаменованием конца света.

Потому что учителей не сажают в тюрьму. Никогда. У них здесь что-то вроде дипломатической неприкосновенности. Так что психика большинства населения города была под ударом, ломая все устоявшиеся догматы поведения на территории этого захолустного местечка.