Мы в Стамбуле (СИ)

  Мечеть была ограждена высоким забором, сложенным из серого камня, такого же, как и само здание.

  Я постояла у полукруглой арки, входа во двор, но зайти в огражденное пространство так и не решилась. А вдруг меня, как неверную, закидают камнями?

  Постелила на холодную каменную скамью картонки и все, что нашла в сумке, в том числе и крышку от коробки пастели, присела и начала трудиться.

  Подошли двое: женщина молодая, светловолосая, вполне обаятельная, а мужчина мрачный тип, брови сдвинуты, вид полный самомнения.

  Женщина заговорила по-русски, оказалась из глубинки России, я такого города и не знаю. Звали ее Ольга.

  Он мрачно посмотрел на мое произведение. Явно недовольный, что мы что-то между собой говорим, может быть о нем, а он не понимает.

  Я спросила, можно ли мне зайти, чтобы порисовать поближе, и Ольга перевела мужу вопрос.

  Он посоветовал не входить, так безопасней, и они удалились, войдя в ворота ограды.

  Я смотрела им вслед и думала.

  Я не была уверена, что он сказал правду и мне грозила какая-то опасность, просто есть люди, которые с удовольствием нарисуют картину, сильно отличающуюся от реальности, если это их возвеличивает: вот он и сам входит свободно и женщину с собой ведет, а у меня своего турка нет, и моя судьба - сидеть при входе.

  Минут через двадцать один из входящих в мечеть мужчин, темный и усатый, стал мне что-то говорить, часто повторяя одно и то же слово.

  Видя, что я не понимаю, он достал книгу, и открыл в нужном месте.

  На странице, которую он мне показал, была фотография той мечети, возле которой мы с ним находились и надпись на английском.

  Я прочитала вслух название мечети.

  Он указал пальцем на здание, кивнул головой, и ушел, удовлетворенный.

  Он объяснил мне, невежде, что я рисую.

  Кот

  Он приходил на балкон, который был заперт на ключ, а ключа у нас не было.

  Балкон был закидан окурками, на нем валялись какие обломки, тряпки, в общем, он был не для жильцов, которые платили большие деньги за проживание рядом с ним, за дверями, и выхода на него из апартаментов не было. Для нас не было.

  Но вход для котов был. И наш черный им воспользовался.

  Сел напротив стеклянных дверей и стал гипнотизировать меня взглядом желто-зеленых глаз.

  На нем не было ни единого белого пятнышка: он был черным от макушки до хвоста, цвет сажа жженая, и черная шерсть блестела в скудном лучике солнца, который проникал в этот узкий колодец между домами. И без этого страшилища, символа всевозможных бед, на нас свалилась куча неприятностей, и я рассердилась.

  - Изыди, сатана, ?- сказала я ему. ?

  Кот не шелохнулся.

  Может быть, звуки моего голоса не донеслись до него сквозь двойные застекленные рамы, или он просто не понял, ведь он был турецкий кот.

  ?- Брысь, - крикнула я на международном языке, но кот смотрел и ждал.

  Когда я спустя час глянула на балкон, вместо кота там сидела черно-белая кошка с раздутыми боками, явно ждала потомства. Сатанинский кот-призрак из преисподней, оборотился беременной кошкой!

  Черной шерсти на ней было столько же, сколько белой, пятьдесят на пятьдесят, но морда была сплошь черная, а усы и брови торчали из черной короткой шерсти совершенно белые. Четыре белых распушенных кустика.

  На другой день температура у Арины спала, и она сидела на полу перед балконной дверью, прижимала руки к стеклу, и кот старательно терся с той стороны стекла, где были ее ладони. Кошка сидела рядом.

  Нарисую котов, решила я, взяла листок крафта и села перед окном, из которого за балконом виднелись две стены: розовая и серая.

  Между ними был проем, и еще был проем перед розовым зданием, и солнце заглядывало на наш первый этаж дважды в день: сначала часов в десять-одиннадцать, позднее уже около трех. В середине дня оно пряталось за розовым зданием.

  Я устроилась, и как это бывает сплошь и рядом, коты тут же сбежали.

  Что коты! Они живые подвижные существа, но моя знакомая по изостудии рассказывала: она пристроилась рисовать кораблик на море, а перед этим спросила у капитана яхты, на которой пребывала, давно ли стоит этот корабль на виду и можно ли рассчитывать, что успеешь его нарисовать.

  Капитан ее заверил, что корабль здесь уже три недели,

  И только она провела две горизонтальные линии и одну вертикальную, как корабль задымил, тронулся с места и исчез вдали.

  Три недели ждал, чтобы подловить момент и оставить художника с носом, так что жизненный путь художника не усыпан розами. Но я была человек закаленный и не отказалась от мысли сделать зарисовку только потому, что кот и кошка вероломно нас покинули.

  Мое мужество было вознаграждено: вероломные коты убежали, зато прилетела ворона, чтобы меня утешить. Воспитанная Стамбульская ворона. Рвалась в модели. Вела себя прилично, косила глазом, сидела спокойно и не каркала. Меньше нашей обычной вороны, но окрас такой же. Я нарисовала ее и по просьбе Арины, уже фантазируя, пририсовала черного кота.

  В подтверждение правдивости моих слов можете посмотреть на рисунок, правда большой разницы в реалистичности изображения отсутствующего кота и присутствующей вороны можно и не увидеть, но ни кот, ни ворона в этом не виноваты.