Н. Г. Чернышевский. Научная биография (1828–1858)

Через Ханыкова Чернышевский приобщался не только к классике французского утопического социализма. Благодаря просьбе не умеющего читать по-немецки Ханыкова перевести из «Философии права» Гегеля часть текста, Чернышевский принялся за чтение немецкого мыслителя, оставившего глубокий след в умственном движении 1840-х годов. Любопытно, что в первом разговоре с Ханыковым ему пришлось «защищать Гегеля» (I, 230), и по этой скупой записи можно частично реконструировать содержание возникшего по поводу Гегеля спора. Итак, Ханыков нападал на философа, ещё не зная источника, – следовательно, высказывал некую заимствованную точку зрения. Этой точкой зрения могло быть только получившее в среде петрашевцев критическое отношение к Гегелю. По мнению петрашевца Н. А. Спешнева, например, «Гегель ещё слишком много исключительного говорит о духе, и хотя у него нет отвращения к телесному, но в этом отношении он, по-моему, – прибавлял русский критик Гегеля, – не пошёл дальше христианско-лютеранской точки зрения».[447] В материализме Фейербаха петрашевцы видели возможность преодоления идеалистических построений Гегеля и формирования «доктрины нового времени» – антропотеизма, который вместо Бога-человека изучает человека-бога и с помощью которого наука придёт в конечном счете «к полному и безусловному отрицанию религии».[448] Важнейшим русским источником для петрашевцев служили философские статьи Герцена «Дилетантизм в науке» и «Письма об изучении природы», содержащие смелую попытку научного обоснования философского материализма и атеизма. Ещё не вовлеченный в новое философское движение, Чернышевский «защищал Гегеля» в споре с Ханыковым. От былой критики «гегелианизма» он, разуверившись в прежних, «старых», представлениях о религии, перешёл к признанию гегелевской философии, которая теперь выступала союзником в отрицании «старых» религиозных догм. Но «защищая Гегеля» от Ханыкова, Чернышевский приступал к чтению «Философии права» предубеждённым против Гегеля: по-видимому, аргументы Ханыкова имели определённую силу. По крайней мере, 28 января 1849 г., т. е. всего три дня спустя после того как взял Гегеля у Ханыкова, он писал в дневнике о результатах чтения: «Особенного ничего не вижу, т. е. что в подробностях везде, мне кажется, он раб настоящего положения вещей, настоящего устройства общества, так что даже не решается отвергать смертной казни и проч.; так или выводы его робки, или в самом деле общее начало как-то плохо объясняет нам, что и как должно быть вместо того, что теперь есть – ведь Фихте пришёл же к обоготворению настоящего порядка вещей, – но несколько, однако мало, замечаю логическую силу; главное то, что его характер, т. е. самого Гегеля, не знает этой философии – удаление от бурных преобразований, от мечтательных дум об усовершенствованиях, die zarte Schonung des Bestehenden[449]» (I, 231–232). Как видим, Гегель пока воспринят Чернышевским односторонне, неполно, плодотворное изучение философии немецкого мыслителя и его диалектического метода – дело будущего.

Критический отзыв о Гегеле, явившийся результатом односторонней, только политической оценки философских построений его, нельзя не соотнести со спором о Гегеле с петрашевцем Ханыковым. Чернышевский взглянул на Гегеля с иной для своих прежних убеждений точки зрения, подсказанной не кем иным, как Ханыковым. Чтение Гегеля, как это видно из дневника, сопровождалось разговорами «о революции, о хилости нашего правительства», и Чернышевский вскоре вообще потерял интерес к сочинению Гегеля, решив воспользоваться компиляциями Мишле, чтобы облегчить приготовление для Ханыкова нужных мест из «Философии права» (I, 239).

Критика Чернышевским Гегеля шла по одностороннему руслу, ведущему к материалистическому миросозерцанию. И было бы странным, если бы Ханыков не предложил ему познакомиться с книгой, ставшей «библией» для русских материалистов, – с «Сущностью христианства» Фейербаха. 26 февраля 1849 г. Ханыков вручает сочинение Фейербаха Чернышевскому (I, 248), а 27 марта Чернышевский записывает в дневнике, что ищет у знакомых «для Ханыкова книги „Отечественных записок”, где „Письма об изучении природы”» (I, 265). В дневнике нет записей о чтении «Писем об изучении природы» Герцена, но и упоминание о них в связи с Ханыковым должно быть сочтено важным свидетельством идейной близости Чернышевского к петрашевцам. Фурье, Гегель, Фейербах, Герцен – вот круг имён, вовлечённых в сложное духовное развитие, совершающееся под непосредственным влиянием идеологии петрашевцев.