Н. Г. Чернышевский. Научная биография (1828–1858)

По сравнению со своим предшественником В. А. Лубкиным, Мейер оказался более жёстким администратором и распорядителем, более педантичным в требованиях. Современники единодушно рисуют его сухим, бессердечным человеком, типичным служакой николаевских времён. Он по-начальнически свысока относился к коллегам, к ученикам, требуя прежде всего соблюдения формальностей. Он «был и хотел быть только начальником, которому все должны были безусловно подчиняться».[539]

Особенно педантичным Мейер был в экономических делах, стараясь, по-видимому, разрушить укрепившееся за его предшественниками название растратчиков. Так, в 1823 г. первый директор А. Н. Ченыкаев присвоил из казны 2 тыс. рублей. Через десять лет (15 декабря 1833 г.) неожиданно умер директор гимназии А. С. Пономарёв, а за день до его смерти ревизоры объявили о растрате 1660 рублей. Спустя ещё десятилетие (21 декабря 1843 г.) после исчезновения директора В. Ф. Гине обнаружилась недостача в 8153 рубля.[540] Не случайно окружное начальство обращало внимание прежде всего на финансовую сторону деятельности саратовского директора училищ, и в отчёте инспектора В. Ю. Антропова, ревизовавшего гимназию и училища в августе 1854 г., отмечалось, что Мейер «трёхлетним своим управлением Саратовскою дирекциею доказал и отличные способности и примерное усердие, что всё вместе возродило к гимназии надлежащее доверие общества».[541]

Почти одновременно с Мейером – 21 декабря 1850 г. – назначается новый инспектор училищ Эрих Христианович Ангерманн.[542] В воспоминаниях М. А. Лакомте он предстаёт умным, способным педагогом, умевшим поддержать в молодых учителях стремление к самообразованию. Подобным образом отзывался о нём и Чернышевский. Однако, замечает Лакомте, симпатией учителей и учеников инспектор не пользовался. Первые боялись его за доносы, вторые – за жестокое обращение.[543] В памяти современников сохранился следующий факт из биографии инспектора (он оставался в гимназии до 1857 г.): на гимназическом дворе он приказал установить бочку с водой и розгами и сёк учеников сам, иногда дважды в день.[544] При Ангерманне «гимназия превратилась в какую-то кордегардию, откуда то и дело слышались вопли и крики, – свидетельствовал ученик Чернышевского в гимназии М. А. Воронов, кончивший курс в 1855 г.[545]

Перемены в именных списках учителей в 1852 г. не были существенными. Почётным попечителем гимназии стал П. И. Богданов. Старший учитель законоведения А. Я. Шабловский переведён 3 декабря 1851 г. правителем канцелярии в VII округ путей сообщения.[546] На его место сначала определён кандидат Казанского университета Михаил Григорьевич Имменицкий,[547] а затем, 23 декабря 1852 г., 22-летний Александр Михайлович Полиновский.[548] Той же датой помечено начало службы в гимназии молодого учителя естественных наук Николая Яковлевича Волкова, выпускника Харьковского университета.[549] Младшим учителем географии назначен Е. А. Белов. Учителя французского языка по-прежнему не было. В декабре 1851 г. уволился И. Ф. Синайский, который поступил на службу по выборам дворянства.[550]

Об А. М. Полиновском – умном, способном, знающем своё дело учителе – вспоминал М. А. Лакомте, сожалевший, что тот вскоре оставил педагогическую деятельность. Молодой, живой, любивший пошутить Н. Я. Волков производил, по словам мемуариста, «приятное впечатление». Он «не без интереса относился к своему предмету», но сказывался недостаток общего образования и неспособность к серьезному, усидчивому труду.[551] Таковыми они – Полиновский и Волков – были, вероятно, и при Чернышевском.

Что касается М. Г. Имменицкого, прослужившего в гимназии около года, никакими другими сведениями, кроме приведённых выше, мы не располагаем.

Не менее существенным для биографии Чернышевского представляется также выяснение фамилий его учеников по гимназии.[552] В саратовском архиве хранится список учеников выпускного VII класса 1851 г.: Альманов Дмитрий, Бахметев Павел, Булатов Николай, Вакуров Василий, Галицкий-Чечелов Виктор, Козловский Феликс, Клаус Август, Митрофанов Александр, Сорокин Иван, Штерн Иван, Эргин Василий, Антонов Николай, Славницкий Иван.[553] Тут же приводятся полученные ими оценки. По русской словесности из тринадцати лишь трое (Бахметев, Вакуров, Сорокин) получили четыре балла, Штерн получил два балла, остальные – три. Сохранилось «Заключение» педагогического совета, подписанное также Чернышевским, к «Делу» приложены дублетные экземпляры аттестатов и свидетельств. Подпись Чернышевского стоит на аттестатах, выданных 11 июля Булатову, Сорокину, Бахметеву и на свидетельствах Вакурова, Галицкого-Чечелова, Эргина. На остальных документах, оформленных в августе, подписи Чернышевского нет.[554] Действительно, согласно рапорту о состоянии уездных училищ Саратовской губернии за август 1851 г., Чернышевский пропустил в этом месяце по болезни сорок часов.[555]