Н. Г. Чернышевский. Научная биография (1828–1858)

В его нравственный кодекс входила мысль о единой любви. Ещё будучи студентом, он сознательно заботился о том, чтобы не растерять чувство, чтобы любить однажды и навсегда. И теперь в своём дневнике записывает: «Я хочу любить только одну во всю жизнь, я хочу, чтобы моё сердце не только после брака, но и раньше брака не принадлежало никому, кроме той, которая будет моей женой. <…> Пусть у меня будет одна любовь. Второй я не хочу» (I, 484).

Симпатии Чернышевского возросли, когда он узнал о тяжёлых семейных обстоятельствах своей невесты. Суровая и властная Анна Кирилловна, мать Ольги, придерживалась домостроевских правил воспитания, которыми дети её очень тяготились, особенно дочери. А. К. Васильева, по характеристике Чернышевского, «умная женщина», но ум её «был уж изуродован ханжеством, которое угодно было ей давно носить маскою». «И теперь всё ещё, – писал Чернышевский жене много лет спустя, – ненавижу её, злодейку, терзавшую тебя, ненавижу. Её одну из всех людей на свете, её одну», «твоя мать была злейшим врагом твоим» (XV, 162, 215). Единственной защитой жизнерадостной, свободолюбивой Ольги был отец, «защита не совсем достаточная, – говорила она жениху, – но всё-таки я живу кое-как при нём» (I, 446).

Замужество – средство вырваться из-под обременительной материнской опеки. Но в ту эпоху девушка, освободившись из одного мучительного плена, нередко попадала в другой, ещё более невыносимый – под власть мужа, на стороне которого выступали законы, церковь и установившиеся веками традиции права сильного. Николай Гаврилович хорошо понимал это, и первым его движением было объяснить будущей жене, что свои отношения с ней он построит на иных основаниях. Анне Кирилловне он объяснял в особом письме: «Муж должен гораздо больше заботиться о том, чтоб им была довольна жена, чем жена о том, чтоб ею был доволен муж», потому что у женщины обыкновенно нет других занятий, кроме семейных, и ей «тяжелее переносить». Единственное, чем он не может поступиться – его убеждения, «их я не изменю ни для кого». Что же касается «домашнего образа жизни», то здесь он всегда готов уступить. Жена, по мысли Чернышевского, должна быть свободна в выборе целей в жизни, она может разделять убеждения мужа и участвовать в его деятельности или может погрузиться в мир житейских забот (I, 563–564). В альбоме своей будущей супруги Чернышевский оставляет следующую характерную запись, как бы подытоживающую его размышления о содержании семейной жизни: «Женщина должна быть равна с мужчиной. До сих пор этого не было. Женщина всегда была рабою. Жена должна быть равна мужу. До сих пор этого не было. Жена была просто служанкою мужа, только немного повыше других слуг. Все отношения между мужчиною и женщиною, между мужем и женою были поэтому гнусны. Обязанность каждого честного и порядочного человека – всеми силами души ненавидеть эти гнусные отношения и, сколько зависит от него, содействовать истреблению их» (XIV, 223–224).

Этому своему обету он остался верен всю жизнь. Семейные отношения Чернышевских были построены на равноправных началах. Государство не способно было провозгласить независимость и самостоятельность женщины – демократ Чернышевский в своей личной жизни осуществил это равноправие на деле, реализовав на практике теоретические рассуждения об эмансипации женщины. Это было своеобразным вызовом привычному, освящённому государственным авторитетом и домостроем взгляду на роль женщины в обществе, в семье. Впоследствии на страницах романа «Что делать?» он будет пропагандировать свои воззрения на семейные отношения, изображая «новых» людей с новой моралью, взрывающей официальные нравственные устои. «Где нет уважения к женщине, там нет меня», – скажет Светлая Красавица (символический образ свободы), и нравственной основой поведения «новых» и «особенных» людей будет безусловное подчинение мысли (и в теории и на практике) о свободе и равноправии женщины.