Н. Г. Чернышевский. Научная биография (1828–1858)

Идеи «народности в науке» разъяснялись, например, таким образом, что восстановили против «Русской беседы» почти все периодические издания. Задачи народного образования Ю. Ф. Самарин связывал с «общехристианскими понятиями о достоинстве человека», для него «высший быт <…> коренится в образе мыслей первобытного русского человека».[1198] Солидаризировался с Т. Филипповым в оценке Ж. Занд А. А. Григорьев.[1199] Именно страницы «Русской беседы» были предоставлены печально знаменитой статье В. И. Даля, в которой автор, различая просвещение и грамотность, выступил против обучения грамоте крестьян на том основании, что грамота непременно приведет их к тунеядству – «перо легче сохи».[1200] Здесь же появилась скандальная статья В. Григорьева «Т. Н. Грановский до его профессорства в Москве». Сторонник «национальности в науке», В. Григорьев предупреждает против увлечения личностью и деятельностью Грановского, «поклонника Запада» и потому равнодушного «к своему родному». «Я не нахожу в нем самостоятельности, тем менее оригинальности мысли, – убеждал автор читателей, развенчивая славу московского ученого. – <…> Ему собственно принадлежала только артистическая отделка вычитанного, художественная передача чужого, ничего притом ему не стоившая».[1201]

Чернышевский имел все основания заявить в «Заметках о журналах», опубликованных в декабре 1856 г., что «Русская беседа» не оправдала надежд «образованных людей» (Чернышевский судит с точки зрения самого общего критерия, способного объединить большинство деятелей). Она «не сказала еще ничего такого, с чем бы можно было согласиться, хотя отчасти», «потому интерес, с которым ожидалось появление „Русской беседы”, совершенно исчез» (III, 726, 727).

Казалось бы, поставлена точка, и Чернышевский вступает в непримиримейшие отношения со славянофилами. Однако этого не произошло. В январской книжке «Современника» за 1857 г. он печатает очередные «Заметки о журналах» и в содержащемся здесь обзоре всех четырех номеров «Русской беседы» за прошедший год намечает новые возможности для сближения с этим журналом. В его глазах заслуживают одобрения «прекрасные» политические статьи-обзоры В. А. Черкасского, написанные «с большим знанием предмета», отмечаются стихотворения И. С. Аксакова, «дельные» статьи А. И. Кошелева о железных дорогах, публикации К. С. Аксакова, А. Ф. Гильфердинга. Даже в оценке возбудившей всеобщее негодование статьи В. Григорьева о Грановском Чернышевский предельно сдержан. «Нельзя, – пишет он, – совершенно одобрить удалого тона, с которым написаны эти воспоминания, и довольно частых панегириков автора самому себе». И далее следует фраза, смягчающая и эту критику: «Но как бы то ни было, статьи эти драгоценны, потому что заключают в себе очень много интересных фактов. Биографическая отрасль литературы у нас еще очень слаба, и потому всякие биографические воспоминания, по своей редкости, имеют у нас двойную цену» (IV, 691–692).

Почему же Чернышевский нашел необходимым снова пойти на сближение с редакцией «Русской беседы»? Ответ, думается, кроется в ситуации, сложившейся в начале 1857 г. Славянофилы расширили сферу своего влияния на публику изданием газеты «Молва». Начал выходить «Экономический указатель» с программой, против которой необходимо было возражать, и славянофилы в этой будущей полемике (речь о сельской общине) могли составить согласное мнение. Некоторое значение могли иметь также близкие отношения к московскому журналу А. Н. Островского – «обязательного» сотрудника «Современника».