На аптекарском острове

И она угрожающе двинулась на нас.

Я понял, что пора удирать. Но тут, на наше счастье, вышла учительница.

- Что тут происходит? В чем дело, тетя? - спросила она.

- Хулиганье! И дома от них покоя нет! - кипела Алевтина.

Учительница вопросительно посмотрела на нас. Тут я пришел в себя и как можно спокойнее сказал:

- Мы к вам, Татьяна Алексеевна. По делу.

- Ну, раз по делу, проходите, - сказала она. - А вы, тетя… Что же вы так гостей встречаете?

- Гостей! Метлой таких гостей, - заворчала Алевтина и недовольно отступила.

Мы вошли в квартиру. В комнате учительница усадила нас на диван.

- Ну что у вас, ребята? - спросила она.

Надо было что-то говорить. И я начал.

- Вот он, - сказал я, кивнув на Генку, - хочет учиться музыке.

Генка ущипнул меня за ногу, но я уже не мог остановиться.

- Талант, - сказал я. - Почти самородок.

Учительница улыбнулась.

- Он что же, поет?

- Нет. Петь не поет. Вокальных данных нет. Но слух абсолютный. Сочиняет прямо на ходу. Второй Гендель, честное слово.

- Что сочиняет?

- Музыку сочиняет. Сонеты там разные, фуги. Вот только учиться ленится. Но сегодня я ему говорю: «Хватит, говорю, Геннадий, баклуши бить. Потомки нам этого не простят. Гений, говорю, и лентяй не совместимы». И привел к вам.

Учительница засмеялась, а Генка ткнул меня в бок чем-то железным. Дело в том, что слуха у него вообще не было.

- Ну, а что же второй Гендель все молчит? - спросила учительница.

- Стесняется, - сказал я. - Все великие люди застенчивые. Вот, к примеру, итальянский поэт Петрарка уж такой застенчивый был, что своей знакомой Лауре только стихи писал. А просто, по-человечески поговорить не мог. Стеснялся.

- Что ж, давай послушаем твоего застенчивого друга.

- Да врет он все! - не выдержал Генка. - Ничего я не сочиняю. У меня и слуха-то нет.

- Тогда зачем же вы пришли? - удивилась учительница.

- Вот именно, - сказал я. - Зачем же ты тогда пришел?

От таких моих слов у Генки даже челюсть отвисла.

- То… То есть как это зачем?! А ты зачем?!

- Я с тобой.

- А я с тобой!

- А я с тобой!!

- Тихо, тихо, друзья, - сказала учительница. - Вы что-то окончательно запутались. Давайте-ка сначала разберитесь, кто с кем пришел и зачем. А потом уж заходите. Ладно?

Генка целый вечер дулся на меня за самородка. Но утром не выдержал и позвонил. Был воскресный день, и мы решили сходить на Неву, к Петропавловской крепости, посмотреть «моржей».

Народу на Неве была тьма. Тут и рыбаки, и просто гуляющие, и, конечно, «моржи». Мы сразу направились к проруби. Стоишь рядом в теплой одежде, смотришь, как люди купаются, а тебя от одного этого вида в дрожь бросает.

- Интересно, - сказал Генка, - что они летом делают? Для них небось летом вода, как для нас кипяток.

И тут мы увидели учительницу. Она была не одна. Рядом с ней шел какой-то длинный парень в белой кроличьей шапке.

Учительница тоже нас заметила и подошла.

- Как водичка? - спросила она и улыбнулась. - Купаться можно?

- Можно! - ответили мы хором.

- Мои соседи, - сказала она парню.

- Ага, - рассеянно промычал он, даже не глядя в нашу сторону.

Я сразу почувствовал, что Генка невзлюбил этого дылду с первой секунды. Да и мне он не понравился. Было что-то неприятное в том, как он брезгливо щурил глаза и морщил нос, будто воздух вокруг имел неприятный запах.

- Интеллектуальное занятие, ничего не скажешь, - промямлил парень, глядя, как очередной «морж» лезет в воду.

- Ты бы, конечно, не смог, - сказала учительница.

- А мне и незачем. Этим можно заниматься и в ванной под душем, а не устраивать цирк на льду. Верно, мужики?

- Неверно, - сказал Генка.

- Это почему же? - Парень с любопытством посмотрел на Генку.

- Потому, - сказал Генка. - Так трусы думают.

Парень поднял брови.

- Значит, ты считаешь, что если можешь зимой нагишом в прорубь сигануть, то смелый, а не сможешь - трус. Может быть, ты тоже «морж»?

- «Морж»! - вызывающе ответил Генка.

- Так почему бы нам не искупаться?

- Перестань, Виктор, - сказала учительница.

- Отчего же, - сказал парень. - Я, например, трус и купаться поэтому не буду.

- А я буду! - запальчиво выкрикнул Генка. Глаза у него загорелись.

И тут я понял, что никакая сила не сможет теперь его удержать. Сейчас начнет раздеваться. И точно. Генка стал быстро расстегивать пальто.

- Гена, Гена, перестань сейчас же, - сказала учительница, - что за глупости. А ты, Виктор, соображаешь, что говоришь? Не видишь - дети.

Парень растерялся.

- Ну, старик, брось, - миролюбиво начал он. - Пошутили - и будет. Конечно, ты не трус.

Он попытался остановить Генку, но теперь это было бесполезно: Генка вывернулся, а на лед уже летели пальто, свитер…

Стали собираться любопытные. Я сделал последнюю слабую попытку остановить его:

- Да не стоит, Генка. Ты ведь плавок с собой не взял.

Но он меня даже не слышал.

Этой картины я не забуду никогда.

Под высокими стенами Петропавловской крепости, на заснеженной Неве в длинных до колен трусах и в войлочных ботинках стоял Генка.

Несколько раз подпрыгнув, он нагнулся, зачерпнул горсть снега и стал им обтираться.