На аптекарском острове

Не знаю, кому пришло в голову назвать озеро Уловным. Может быть, в послеледниковый период там и водилась какая-нибудь рыба, но когда я приехал к Генке на дачу, мне посчастливилось увидеть одних головастиков. На что только мы не пробовали ловить! Мы ловили на червя, на мотыля, на опарыша, на тесто, смешанное с подсолнечным маслом, на репейники. Но рыба упорно не желала клевать. Не клевала она даже на шитика! «Ну, зажралась рыба, - возмущался Генка. - Надо же, шитика не берет! Что у них там, на дне ресторан открыли, что ли?» И хотя Генка уверял меня, что до моего приезда он поймал огромного, с телефонную трубку, окуня, я не очень-то верил. А если даже Генка и не врал, то, наверное, окунь этот был долгожитель-одиночка, которого по каким-то причинам не выловили неандертальцы.

И все-таки мы с Генкой ходили на озеро почти каждый день. Только представьте: идешь по узкой лесной дороге, под ногами мягкие зеленые иголки шуршат, справа и слева высокие серьезные сосны, грибами пахнет, папоротником. И кажется, что дорога эта, оплетенная цепкими упругими корнями, так и будет без конца вести тебя все дальше и дальше в лес. Но вот взбираешься на пригорок, и перед тобой совершенно неожиданно возникает озеро - маленькое, черное, похожее на запятую, со всех сторон окруженное деревьями, подступившими к самой воде. Смотришь на озеро, и тебя прямо удивление берет: как же, думаешь, ты здесь, посреди такой чащобы оказалось?

2

Ух, и хороша же была водичка в то утро. Ну, может, и не такая, про которую говорят «как парное молоко», но градусов семнадцать в ней наверняка было. Мы с Генкой накупались до посинения. Я, как ящерица, распластался животом на большом теплом валуне и выбивал зубами азбуку Морзе, а Генка прыгал рядом на одной ноге, вытряхивая воду из уха.

- Гляди, Серега, - сказал он, - опять эта художница пришла. Натюрморты рисовать.

- Натюрморт, мой друг, - назидательно сказал я, - в переводе с испанского означает «мертвая природа». Вот, скажем, окорок свиной или баранки на веревочке - это натюрморт. А здесь кругом дикие, нетронутые джунгли с голым и вполне живым дикарем на переднем плане. Так что это называется пейзаж.

Я оторвал голову от камня и посмотрел вверх, на пригорок. Девчонка установила мольберт, равнодушно взглянула в нашу сторону, а потом уселась на траву и стала смотреть куда-то на другой берег озера. Вот и вчера она точно так же с независимым видом появилась на нашем озере и, не обращая на нас никакого внимания, что-то долго колдовала над своим холстом.

- Откуда она, не знаешь? - спросил я.

- Колька Шпынь говорил, она к Рыжовым приехала. Внучка ихняя.

- К Рыжовым? - переспросил я. - Это у которых белый налив в саду?

- К ним, - сказал Генка и неожиданно добавил: - Волосы у нее хорошие.

- Ты так считаешь?

- Ну, я в том смысле, - смутился Генка, - что длинные. Вот если, к примеру, она тонуть начнет, то ее спасать удобно будет, легко. Утопающих, их всегда за волосы вытаскивают.

- Это верно, - согласился я.

Между тем девчонка поднялась с земли и начала что-то мазюкать там у себя на холсте.

- А что, Генка, - сказал я, - может, пойдем представимся, раз она такая невежливая и сама нам не представляется. Правда, мы не при фраках, но надеть штаны можно.

- Да нет, неудобно как-то. Вот если бы она тонуть начала, а я б ее…

- А ты б ее за волосы. Понимаю. Молчи уж, осводовец. С твоим изящным собачьим стилем много не наспасаешь. Вот я бы еще мог спасти. Но она купаться-то вовсе не собирается. Она, наверное, и плавать не умеет.

- А что, если… - начал Генка и, как-то робко взглянув на меня, замолчал.

- Ну, ну, выкладывай. Я сегодня добрый.

Генка поднял с земли камешек и, пустив по воде «блинчики», сказал:

- Что, если тонуть будешь ты. Ну, понарошку, конечно. А я брошусь в воду и спасу тебя у нее на глазах. Вот это будет эффектно!

Я уже было хотел заявить, что это глупая показуха, что Генка едва плавать научился, а у меня как-никак второй разряд и что вообще это бред сивой кобылы. Но вместо этого я вдруг сказал:

- Согласен. Спасай. Но только вот что, Ихтиандр: мы должны все это хорошенько отрепетировать. А то ты меня так наспасаешь, что мы вместе ко дну пойдем. Да и вообще, надо, чтобы все натурально было. Пошли сейчас обедать, а вечером - репетиция. Будем вживаться в образы. По системе Станиславского.

3

- Тону-у! - закричал я и погрузился в воду. А когда вынырнул, то увидел, что Генка продолжал оставаться на берегу.

- Серега! - закричал он. - Ты поближе маленько подплыви! А то мне до тебя не доплыть.

«Ох уж мне эти Ихтиандры!» - подумал я и, приблизившись к берегу, снова закричал:

- Тону-у-у-у!

- Совершенно непохоже! - закричал Генка. - Ну, кто же так тонет! Надо руками по воде молотить, чтобы брызги до неба летели. И потом, как ты кричишь?! Разве утопающие так кричат?!

- Ты-то откуда знаешь, как утопающие кричат? И вообще, скорей давай спасай! Мне уже холодно.

- Сейчас, сейчас! Но ты как следует только кричи! Истошно! И брызг побольше!

- А-а-а!!! Тону-у-у! Помогите!! - истошно закричал я и что есть силы замолотил руками и ногами по воде.