На берегах полноводной Сивини

Определились передовые участки: Володи Жаркова из Лашмы и Степана Чевтайкина из Дюрок. Они заметно вырвались вперед, и тракторы их шли колесо в колесо. У обоих пашня была пышная, красивая, а борозды ровные, будто проведенные по шнуру. Лашминские ребята что есть силы кричали: «Володя, давай!», «Не подкачай, Жарок!». Орали и дюркинские школьники: «Жми, Степа! Газани покрепче!» Даже взрослые вошли в азарт, так что начальник мастерских снова вынужден был взять мегафон и призвать всех к порядку.

Члены комиссии после каждой новой борозды стальным сантиметром измеряли глубину вспашки, записывали данные в тетради.

На пятом завороте трактор Чевтайкина отстал. Дюркинские зашумели, стали махать руками, платочками. На следующем загоне Чевтайкин нажал и опять поравнялся с Жарковым. Теперь оба трактора снова шли рядом. Но их уже догоняли остальные пахари. Таня слегка опередила дюркинскую соперницу. Другая, рыженькая, отстала от них еще на первых загонах пахоты.

Время, отведенное на пахоту, истекло. Наконец был дан отбой. Разом выключились моторы, наступила удивительная тишина, и слышно было, как в черемухах заливались птицы.

Трактористам было предложено отойти от машин. Все они раскраснелись, были мокрые от пота и сразу побежали в палатку, где для них был приготовлен лимонад и квас.

Трактор Кобзева остановился чуть ли не дальше всех: каждый застыл на том месте, где его застиг сигнал отбоя. Антон обрадовался: «Пусть-ка теперь Лешка похвалится. А то совсем загордился».

Члены комиссии, Петр Петрович и учитель из дюркинской школы — лысенький, в косоворотке и парусиновых сапогах, — уже шагали по участку, определяли качество работы. За ними увязалось несколько самых рьяных болельщиков из обеих школ и даже трое взрослых, которые кого-то громко хвалили, кого-то хаяли.

— Что ж ты, Лешка, — сказал Толя Маскаев Кобзеву. — Мы на тебя надеялись. А у тебя и борозды кривые.

— Поработал бы на таком тракторе, — огрызнулся тот. — Мотор, как старый сапог, болтается.

— Сплохо-ва-ал!

Выпив подряд два стакана квасу, Таня Рамайкина отошла от палатки и вытерла платком вспотевшее, пыльное лицо. Антон видел у нее темные полоски и за ушами, и на шее, но не решился сказать. К девочке в это время подошел Артем Артемыч, обхватил за плечо:

— Не подвела, Танюха! Это самое… как говорится — оправдала.

— Что вы, дядя Артем. Отстала я.

— Ты мне… не того. Чай, понимаю в пахоте.

За одноклассницу Антон был горд, но постеснялся даже пожать ей руку, поздравить с успехом.

За столом комиссия подводила итоги соревнования, спорила. Еще жарче спор шел среди ребят обеих школ. Рьяно обсуждали качество пахоты. Дюркинцы старались найти недостатки у противников, лашминцы отстаивали своих и выискивали промахи у соперников.

Судя по тому, что тракторы дюркинцев немного опередили тракторы местных пахарей, соседи сделали вывод, что первое место заняли они. Многие стали расходиться по лесу. Парни подносили девушкам душистые ветки черемухи.

— Внимание, товарищи! — громогласно провозгласил мегафон. — К столам комиссии приглашаются участники соревнования, представители дюркинской и лашминской школ. Просьба соблюдать тишину.

Участники соревнования выстроились перед столом комиссии. Вся громадная толпа из обоих сел собралась послушать решение. Тихо стало на опушке, лишь в лесу два мужских голоса разухабисто, вразнобой тянули песню, слов которой нельзя было разобрать.

Председатель комиссии еще раз переложил в руках листы бумаги, заговорил громко:

— Объявляю результаты!

Помолчал, оглядывая людей, дожидаясь полной тишины, снова переложил бумаги, гаркнул:

— Все-е пахари! Отлично! Ов-ла-де-ели… машинами. — Последнее слово он произнес совсем тихо, налил из графина в стакан воды, сделал глоток и, словно набравшись новых сил, опять гаркнул: — Комиссия! Объявля-ает! Благодарность!.. Учителям по труду дюркинской и лашминской… так сказать, школ. Обе! Награждаются!.. Почетными грамотами. — И закашлялся.

Ребята, как и все зрители, с нетерпением ожидали — кто же первый, кому вымпел?! Но председатель комиссии вытирал платком рот, снова пил воду и перекладывал листы. После этого вдруг заговорил обычным, нормальным голосом, без всякой натуги:

— Первое место заняла школа из Дюрок!

Лес грохнул от аплодисментов. Дюркинские ребята бросали вверх кепки, пиджаки, взрослые обнимали их, хлопали по спине. Лашминские ученики стояли будто пораженные громом, молча с недоумением переглядывались. Кто-то пронзительно свистнул, и тут же его одернули.

— Первое место присуждается Степану Чевтайкину. Он награждается ценным подарком.

Последние слова председателя утонули в громких криках дюркинских ребят. Они что есть силы кричали «Ура!». Тотчас окружили Чевтайкина, подхватили и стали качать.

— Второе место присуждается ученику лашминской школы Владимиру Жаркову, — продолжал председатель.

Все опять зааплодировали, но он поднял руку, призывая собравшихся к тишине, и продолжал: