На дорогах Афганистана

Через мгновение я пожимал руку высокому, хорошо сложенному мужчине лет сорока в европейском костюме и каракулевой шапке. Приятная, непринужденная улыбка осветила его лицо. Он знал несколько десятков русских слов и немного по-польски. Пользуясь скромным запасом выражений на дари и интенсивно жестикулируя, я пытался объяснить ему, что приехал осмотреть отрезок дороги от Доши до Баглана.

Мне хотелось создать у Сарвара впечатление, что к его деятельности я отношусь с полным доверием и свою помощь предлагаю лишь в решении наиболее ответственных вопросов.

Раим, который вышел из машины и не отставал от меня ни на шаг, сразу понял мое намерение.

За долгие часы совместного пребывания он научился расшифровывать мои жесты и очень точно, насколько я мог судить, передавал на дари смысл моих ломаных фраз.

Было видно, что Сарвар доволен. Все складывалось как нельзя лучше — дома его ждали подрядчики. Он предложил выпить чаю, а затем всем вместе осмотреть дорогу.

Я вздохнул при мысли о чае и дальнейшей потере времени.

— Мне лучше остаться здесь, пока все не будут готовы, — произнес я с надеждой, что мое предложение будет принято.

Сарвар вежливо улыбался, время от времени произнося: «Пожалуйста», на что я неизменно отвечал: «Спасибо». Положение создалось неловкое.

Вдруг я почувствовал, что кто-то тронул меня за локоть. Стоя на цыпочках, вытянувшись как струна, Раим пытался приблизиться к моему уху. Лицо у него было серьезное и озабоченное.

Я наклонился.

— Нехорошо без чая, нехорошо!

Я с недоумением посмотрел на Раима, потом на Сарвара, который продолжал улыбаться.

Раим настаивал:

— Нехорошо без чая! В Афганистане надо пить чай. Кто его не пьет — тот не друг. Нехорошо без чая!

Ничего не поделаешь — таков стиль работы. Я усмехнулся и последовал за Сарваром..

Трое подрядчиков сидели у обводнительного канала рядом с домом Сарвара. Когда мы подошли ближе, они скрестили руки на груди и с полупоклоном произнесли приветственные слова. Одеты они были по-разному, но, — несмотря на это, в глаза бросалось удивительное сходство в выражении лиц_; в движениях, в манере щуриться и поджимать губы. Они одинаково униженно кланялись мудиру, который обращался с ними насмешливо и бесцеремонно.

Отношения между подрядчиками и государственными служащими складывались, как я позже в этом убедился, типично по-восточному. Стержнем этих отношений был «бахшиш», что может означать «подарок», «дар», «награда», «подношение», «чаевые» и черт знает что еще, — непременная составная часть экономической системы Востока. Бахшиш может стать выражением добродетели и особого уважения к подчиненному, а может перерасти и в преступление, которое карается тюремным заключением. В последнем случае мы определили бы его как «подкуп».

Когда чиновники в Афганистане, занимающие в течение нескольких лет определенные должности, строят себе дома, приобретают недвижимую собственность, машины при заработке, которого едва хватило бы на скудное пропитание, — это никого не удивляет.

Способ вручения бахшиша, пожалуй, так же существен, как и его размер. Надо знать, сколько, как и кому вручить. Бахшиш отнюдь не всегда принимается. Не менее важно знать, сколько, как и от кого можно принять. То, что это сложная область взаимоотношений, — мне пришлось испытать на собственном опыте. Неоднократно самыми различными способами делались попытки завоевать мое расположение с помощью какого-либо подношения. Попытки были такими настойчивыми, что в конце концов достигли своей цели.

Однажды в Кабуле двое подрядчиков привезли мне маленькую хорошенькую газель. Со мной они даже не хотели разговаривать, просто объявили, что это подарок для моего сына. Устоять было трудно.

Чтобы спасти репутацию честного человека, который «не дает и не берет», я отправил ответный дар — два польских термоса, но на следующий же день они опять оказались у меня. О том, чтобы отобрать у ребенка газель, разумеется, не могло быть и речи. Так я взял бахшиш.

И еще одна любопытная подробность. Бахшишем ни в коем случае не может служить угощение, даже если речь идет о самом изысканном блюде или грандиозном пиршестве. Никто, например, даже и не подумает платить за угощение, находясь в чайхане в обществе подрядчика. Однажды я попытался сделать нечто подобное, вызвав тем самым всеобщее веселье. Хозяин ресторанчика вежливо кланялся, но руки держал за спиной. Банкнот, который я положил на ковер, вернулся ко мне в карман. Ничего не поделаешь — таков обычай.

Воспользовавшись привилегией европейца, я не снял обуви, как это сделали остальные гости, зато категорически отказался сесть на единственный в гостиной Сарвар-хана стул. Мне не хотелось выглядеть «королем» в окружении свиты. Рядом со мной на ковре расположился Раим, по другую сторону — мудир. Напротив нас, сохраняя приличную дистанцию, разместились трое мужчин в шароварах и чалмах.